Применение полиграфа: тернистый путь эволюции терминологии

[Алексей Николаев]

докт. юрид. наук, канд. психол. наук Холодный Ю.И.
(МГТУ имени Н.Э. Баумана)

Посвящается 80-летию со дня рождения Юрия Константиновича Азарова (1931-2006 гг.), первого руководителя 30-й лаборатории КГБ СССР.

[Алексей Николаев]

ПРИМЕНЕНИЕ ПОЛИГРАФА:
ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ ЭВОЛЮЦИИ ТЕРМИНОЛОГИИ



В последние 10-15 лет в России наблюдается неуклонный рост использования полиграфа (часто неверно именуемого в средствах массовой информации (далее – СМИ) «детектором лжи») в деятельности государственных органов и негосударственных структур. Рост применения полиграфа в общественной практике идет прогрессирующими темпами, и разработка целого ряда научных, методических, правовых и иных аспектов не поспевает за потребностями бурного развития.
В сложившихся условиях среди множества вопросов, требующих решения, далеко немаловажным является само наименование метода, который всё шире применяется в оперативной и следственной практике, при отборе и контроле деятельности кадров государственных органов и негосударственных учреждений. Чтобы понять актуальность поставленного вопроса, рассмотрим его в исторической ретроспективе.
История появления термина «детектор лжи»
Датой рождения метода выявления у человека скрываемой информации с помощью приборов, регистрирующих динамику его (человека) физиологических процессов, принято считать 1895 год, когда Чезаре Ломброзо впервые описал [1] результаты использования лабораторного прибора «плетизмографа» для проверки показаний преступника [2].
Предпосылкой к зарождению метода, впервые реализованного Ч. Ломброзо в реальных условиях, послужили изыскания итальянского физиолога Анджело Моссо, который «пользуясь своим «плетизмографом», как показателем, открыл, что при умственной деятельности прилив крови к рукам уменьшается, и кроме того артериальное напряжение в этих конечностях увеличивалось» [3]..
По оценкам некоторых специалистов, Ч. Ломброзо «сделал весьма немного в экспериментах с ложью или, возможно, ничего более, кроме описанного им в 1895 г.» [4], но его опыты привлекли внимание ученых ряда стран. В частности, профессор психологии Гарвардского университета (США) Гуго Мюнстерберг в своей книге «О свидетельских показаниях» (1908 год) обратил внимание на влияние «эмоциональных изменений на давление крови, дыхание, кожно-гальванический рефлекс и т.п., и указывал на возможность использования таких реакций в детекции лжи» [5].
Первым исследователем, который целенаправленно занялся изучением возможности выявления у человека скрываемой информации с помощью контроля его физиологических реакций, стал студент Г. Мюнстерберга – Вильям Марстон: он «просто объединил несколько стандартных лабораторных приборов… и применил их по новому назначению для детекции лжи» [6].
Начатые студеном работы оказались успешными, а «после того, как в 1914 году новость об экспериментах просочилась в прессу», В. Марстон со свойственным юношескому возрасту [7] энтузиазмом, охотно рекламировал свои исследования, делая «восторженные заявления всем без исключения журналистам газет и журналов, которые интервьюировали его о детекторе лжи» [8].
Придумал ли В. Марстон «сам броское наименование «детектор лжи» либо подхватил это выражение от одного из репортеров, которому он описывал чудеса своего метода»[9] – установить это уже едва ли удастся. Сейчас принято полагать, что именно В. Марстон является автором терминов «детектор лжи» и «детекция лжи»; ему же принадлежит приоритет создания первого теста этого метода – теста выявления лжи с помощью контроля кровяного давления («blood pressure deception test»).
Следует отметить, что выбор термина «детектор лжи» не явился случайным. За прошедшие без малого сто лет давно забыто, что «в процедуре Марстона, в ответ на задаваемые вопросы, проверяемый сообщал свою версию событий» [10] (т.е. давал развернутые ответы на поставленные вопросы), а исследователь, контролируя кровяное давление, устанавливал, является ли сообщение ложным или нет. Таким образом, тест действительно завершался выявлением («детекцией») лжи в показаниях проверяемого.
Лишь в начале 1920-х годов Джон Ларсон обнаружил, «что более выраженные результаты получаются, когда проверяемому задают четкие вопросы, требующие ответов только «да» или «нет»» [11]. Предложенное новшество оказалось эффективным с практической точки зрения и с тех пор стало неотъемлемым элементом технологии тестирования на полиграфе (далее – ТнП).
Д. Ларсону также принадлежит инициатива ввести термин «полиграф» [12] взамен «детектора лжи», однако новое название сразу не «прижилось». Лишь на рубеже 1950-1960-х годов, когда ведущие американские специалисты Джон Рейд и Фред Инбау указали, что применение этого прибора приводит «к оправданию невиновных подозреваемых», их замечание стало «причиной того, что название «полиграф» используется в настоящее время взамен применявшегося ранее наименования «детектор лжи» [13].
Появившись на свет как рекламный элемент, термин «детектор лжи» или «лайдетектор» («lie detector»), хотя и был со временем потеснен термином «полиграф», но оказался живучим: стараниями СМИ он постепенно разошелся по всему миру, проник в научную литературу и, в частности, прочно вошел в отечественную лексику.

[Алексей Николаев]

«Детектор лжи» и полиграф в СССР

Советская юридическая наука на протяжении многих десятилетий полагала, что «в судопроизводстве не могут быть использованы … различные антинаучные и нравственно не допустимые методы, например лайдетектор» [14].
В связи с тем, что термин «детектор лжи» стал едва ли ни ругательным в СССР, те немногие советские ученые и специалисты, которые стремились найти путь внедрения нового метода в отечественную правоохранительную практику, прибегали к различным словесным ухищрениям, чтобы избежать упоминаний о «лайдетекторе». Например, известный советский криминалист Селиванов Н.А. предлагал «такой вариант юридического решения вопроса, при котором прибор для определения правдивости показаний применяется лишь в том случае, если допрашиваемый сам просит об этом» [15].
В 1960-е годы заимствованный за рубежом термин «полиграф» стал вытеснять из научной и специальной литературы «детектор лжи», а сторонники применения этого прибора настаивали, что «проблема полиграфа вполне созрела и для глубокого научного исследования и для практического эксперимента» [16].
Однако официальная советская юридическая и психологическая науки продолжали выражать своё «негативное отношение к испытанию на детекторе лжи» [17]. Считалось само собой разумеющимся, что «детектор лжи – прибор, используемый буржуазной криминологией для уличения во лжи… в процессе допроса…, научно несостоятелен» [18].
Тем не менее, на рубеже 1960-1970-х годов отношение к «детектору лжи», полиграфу и проверкам с его помощью стало меняться в СССР коренным образом, когда этим методом заинтересовался КГБ СССР. В итоге летом 1975 г. в КГБ была создана лаборатория № 30, в которой начались системные работы по тематике использования полиграфа [19].
Первые ученые и специалисты лаборатории № 30 – к.т.н. Ю.К. Азаров, к.м.н. А.А. Заничева, к.м.н. В.М. Наумов, В.К. Носков и др. – хорошо понимали, что названия «детектор лжи», «детекция лжи» («detection of deception»), проверка на «детекторе лжи» или «проверка на полиграфе» («polygraph examination») не приемлемы для советской науки. Развитие нового для страны метода требовало обоснованной терминологии.
Понадобилось несколько лет научных изысканий и практической работы, чтобы глубже вникнуть в зарубежный опыт проверок на полиграфе и на его основе сформировать собственный научно-методический подход к технологии выявления у человека скрываемой им информации. Согласно этому подходу полагалось, что создаваемая технология должна быть научно обоснованной, использовать объективные (количественные) критерии оценки физиологических изменений, происходящих в ходе ТнП, и учитывать индивидуальные особенности конкретного человека, исследуемого с помощью полиграфа.
Избранный подход потребовал в определенной мере отойти от существовавшей в те годы традиционной зарубежной технологии проверок на полиграфе и разработать методические средства, которые позволили бы успешно решать поставленные задачи.
Идеологом предложенного подхода и проводившихся исследований являлся Ю.К. Азаров – первый руководитель лаборатории № 30. Он внес большой вклад в развитие теории и отечественной технологии прикладного применения полиграфа в целях выявления у человека скрываемой информации. Его трудами в отечественной профессиональной лексике появились понятия – «психофизиологический феномен» и «симптомокомплекс физиологических реакций».
В итоге на рубеже 1970-1980-х годов новые методические средства были созданы: они прошли испытание временем, получили значительное распространение в практике и широко применяются многими российскими специалистами до сих пор. Наиболее известные из «новшеств» тех лет – это:
- метрическая (объективная) система оценки физиологических реакций, регистрируемых в ходе ТнП – она убедительно доказала свою прикладную эффективность и в настоящее время реализована в программном обеспечении наиболее прогрессивных отечественных компьютерных полиграфов;
- вспомогательные контрольные вопросники, используемые для определения симптомокомплекса физиологических реакций на значимый для исследуемого человека вопрос и повышения, тем самым, контроля в ходе ТнП адекватности его реагирования на задаваемые вопросы;
- контроль в ходе ТнП динамики сердечно-сосудистой системы методом плетизмографии (в частности, фотоплатизмографии);
- регистрация фонограммы вопросов и ответов, задаваемых в ходе ТнП;
- «тест смешанного типа»;
- «тест оценки значимости версии» (который часто именуют по фамилии его создателя – тестом В.К. Носкова).
Разработка метрической системы оценки позволила приступить к созданию аппаратных средств обработки данных ТнП, и позднее, в середине 1980-х годов, усилиями Азарова Ю.К., Родионова Г.В., Степанова Н.М., Трофимова Т.Ф., к.т.н. Шемякина В.С. такие средства – прообразы современных компьютерных полиграфов – были созданы.
Изменения в технологии применения полиграфа привели к переходу от «проверок на полиграфе» к «исследованию» человека с учетом его индивидуальных психофизиологических особенностей. Качественные изменения в технологии применения полиграфа произошли в начале 1980-х годов, и Ю.К. Азаров предложил закрепить достигнутое терминологически: метод стал именоваться – «специальное психофизиологическое исследование с применением полиграфа» (далее – СПФИ).
Необходимо упомянуть, что в те же годы впервые было начато изучение СПФИ с позиций криминалистической науки, однако начавшиеся работы были вскоре решительно пресечены: по идеологическим причинам проведение какие-либо исследований криминалистической направленности было невозможно.
Введя наименование СПФИ, специалисты понимали его условность: невозможно было дать краткое и в то же время точное терминологическое определение сложному многоэтапному комплексу действий, который кроме самого ТнП включает в себя предтестовую и послетестовую беседы, анализ полиграмм и многое другое. Полагалось, что определения – «специальное» – вполне успешно отделяет СПФИ от ряда других психофизиологических исследований, проводившихся в клинических целях, в интересах экспериментальной и инженерной психологии и проч. Напомним, что все работы по тематике полиграфа были в СССР засекречены, и об СПФИ знал лишь узкий круг ученых и специалистов, соприкасавшихся с этим методом.
Полиграф в России
После шести десятилетий необоснованного обвинения в лженаучности и безнравственности 1 марта 1993 г. министерство юстиции, действуя во исполнение принятого в 1992 г. закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» (далее – Закон об ОРД), зарегистрировало первую в стране «Инструкцию о порядке применения специальных психофизиологических исследований с использованием полиграфа федеральными органами безопасности» (далее – «Инструкция»).
Регистрация этого акта легализовала применение полиграфа в России.
Пункт 1 «Инструкции» констатировал, что «специальное психофизиологическое исследование с применением полиграфа является одним из видов опроса с использованием технических средств, не причиняющих вреда жизни и здоровью личности, и проводится органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность…».
Однако, одобрив указанную инструкцию, министерство юстиции допустило оплошность. Вынеся СПФИ в название инструкции, министерство не учло, что в перечне деяний, разрешенных Законом об ОРД при выполнении оперативно-розыскных мероприятий (ст. 6), проведение каких-либо «исследований» не предусматривалось. Применение этого термина – правильного с научной точки зрения – было недопустимо в правовом акте.
Терминологическая оплошность Минюста была устранена в 1994 г., когда МВД России ввело в действие «Инструкция о порядке использования полиграфа при опросе граждан». В 1997 г. исправила неточность и ФСБ России, когда вступила в силу обновленная ведомственная «Инструкция о порядке применения органами федеральной службы безопасности опроса с использованием полиграфа».
Термин «опрос с использованием полиграфа» (далее – ОИП) также являлся условным и не самым удачным наименованием, но был принят, поскольку устранял несоответствие ведомственных инструкций нормам Закона от ОРД. В последующие годы ОИП прочно вошел в профессиональную лексику и получил наибольшее распространение в правоохранительной практике.
Потребности следственной работы и разработка теоретических основ ОИП с позиций категориального аппарата криминалистической науки привели к тому, что в начале ХХI века метод стал применяться в процессуальных условиях в форме судебно-психофизиологической экспертизы с применением полиграфа (далее – СПфЭ).

[Алексей Николаев]

Об «инструментальной детекции лжи» и прочих наименованиях


Но наряду с появлением новой терминологии, вызванной объективными причинами, в среде специалистов, работавших с полиграфом, начался ничем не обоснованный процесс «терминотворчества».
Так, без должного научного или правового обоснования, взамен общепринятого ОИП появились наименования – «обследование с использованием полиграфа» (1999 г.), «инструментальный психофизиологический опрос» (2001 г.), «психофизиологическое исследование (ПФИ) с использованием полиграфа» (2004 г.) и, наконец, одиозная «инструментальная детекция лжи» [20]. Касаясь нелепости последнего наименования технологии ОИП, нельзя не согласиться с замечанием Белых-Силаева Д.В., обратившего вниманием на то, что «термин «инструментальные методы детекции лжи» в общественном сознании на долгие годы стал вызывать образы только утюга и паяльника» [21].
Свежий пример «терминотворчества» был отмечен в 2011 г. на Международной научно-практической конференции специалистов-полиграфологов органов внутренних дел (г. Сочи), где распространялись «Единые требования к порядку проведения опросов и специальных психофизиологических исследований на полиграфе» (далее – «Единые требования-2011»). По неизвестным причинам подменив действовавшие в МВД с 2008 г. «Единые требования к порядку проведения психофизиологических исследований (ПФИ) с использованием полиграфа», новые «Единые требования-2011» (на С. 5):
- ввели понятие «опрос на полиграфе (ОНП) – оперативно-техническое мероприятие, проводимое с применением полиграфных устройств в рамках ОРД в соответствии с ведомственными нормативными правовыми актами»;
- заменили термин ПФИ на «специальное психофизиологическое исследование на полиграфе (СПФИ)», которое понималось как «процедура применения специальных знаний, сопряженная с использованием технических средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей, не причиняющих вреда окружающей среде, обеспечивающая осуществление анализа (оценки) динамики психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы, в целях проверки информации, сообщенной обследуемым».
Если к представленным выше трактовкам понятий ОНП и СПФИ добавить, что международная конференция в г. Сочи проходила под эмблемой «Инструментальной детекции лжи» (!), то становится очевидным, что авторы «Единых требований-2011» имеют весьма смутное и противоречивое представление о том содержании, которое они вкладывают в предложенные ими термины.
В начале ХХI века началось активное внедрение применения полиграфа в практику отбора и контроля деятельности кадров. Специалисты, работавшие в системе отбора кадров, пришли к мнению, что наименование ОИП допустимо лишь в условиях ОРД, но не в случае применения полиграфа в работе с кадрами. И хотя ст. 8 Закона об ОРД допускала возможность использования термина ОИП при отборе кадров, тем не менее, к 2010 г. возобладала иная тенденция, и в профессиональный лексикон возвратилось предложенное Ю.К. Азаровым наименование – СПФИ [22].
Терминология: естественный отбор
Обобщая изложенное выше, можно констатировать, что к настоящему моменту для обозначения одного сложного в исполнении, многоэтапного метода, ядром которого является ТнП, в практике и специальной литературе закрепились три основных термина (наименования). Это:
- ОИП – при применении полиграфа в условиях ОРД,
- СПФИ или ПФИ – для применения полиграфа при отборе и расстановке кадров в целях криминалистической профилактики правонарушений,
- СПфЭ – при применении полиграфа в процессуальных условиях.
Вместе с тем, очевидно, что ОИП, СПФИ и СПфЭ – это частные формы единого метода. Поэтому, следуя принципам, заложенным лабораторией № 30, было решено закрепить в наименовании метода уровень применения полиграфа, сложившийся в первом десятилетии нового века. Важнейшим и неизменным в названии должно быть, предложенное Ю.К. Азаровым, «исследование» – как отражение качественного сдвига в технологии СПФИ.
То, что этот метод является криминалистическим, в настоящее время уже не вызывает сомнений: этот вопрос был принципиально решен еще в 1994 г., когда лаборатория № 30 была «выведена из подполья» и передана в ранге отдела в Институт криминалистики ФСБ России. В последующие годы была проведена большая работа по разработке криминалистического метода исследования памяти человека в целях выявления идеальных следов событий прошлого и по теоретическому обоснованию включения ОИП, СПФИ и СПфЭ в систему отечественной криминалистики [23] и судебной экспертизы [24].
В итоге, в качестве объединяющего для ОИП, СПФИ и СПфЭ было предложено наименование, которое отражало наиболее значимые характеристики метода – криминалистическое психолого-психофизиологическое диагностическое исследование с применением полиграфа. Определение – «психолого-психофизиологическое» – подчеркивает комплексный характер метода и определяющую роль психологических методов при подготовке и реализации ТнП. А определение «диагностическое» указывает на класс исследований, направленных на установление наличия или отсутствия в памяти человека следов событий прошлого, и на то, что результаты таких исследований всегда носят вероятностный характер [25]. Но, будучи правильным по сути, предложенное наименование громоздко и неудобно в использовании ни в его полном виде, ни в форме аббревиатуры. Поэтому в практику было введено условное название метода – криминалистическое исследование с применением полиграфа (далее – КИПП) [26], – сохранившее его важнейшую характеристику.
Кто бы и как бы ни проводил КИПП – государственный специалист или частнопрактикующий, в интересах уголовного расследования или служебного разбирательства, либо при работе с кадрами в целях профилактики правонарушений в самом широком их понимании, – это исследование всегда по своей сути является криминалистическим.

[Алексей Николаев]

От оператора полиграфа к полиграфологу

Говоря о методе КИПП нельзя обойти вниманием то, как именуется специалист, реализующий его в практике.
Первое название специалисту, осуществляющему процедуру «детекции лжи» дал В. Марстон, определив его как эксперта детектора лжи [27].
В 1950-60-е годы в США такой специалист стал именоваться оператором («operator») полиграфа [28], а с 1970-х годов в США и других странах – экзаменатором («polygraph examiner») [29] или полиграфистом («polygraphist») [30].
Отечественные специалисты по КИПП с 1970-х до середины 1990-х годов именовались операторами полиграфа, позаимствовав это название у американских специалистов. После легализации применения полиграфа в России операторы полиграфа стали именоваться специалистами по СПФИ, затем – специалистами по ОИП [31] и проч. Такие наименования (из-за их многословия) являлись неудобными и порождали вопросы (например, чем специалист по СПФИ отличается от специалиста по ОИП?).
В середине 1990-х годов известный криминалист, проф. В.А. Образцов для обозначения специалиста, работающего с полиграфом, предложил использовать термин «полиграфолог». Независимо он него к такому же наименованию специалиста по КИПП пришел академик РАО Е.А. Климов [32]. Новый термин был встречен резкой критикой, но время всё расставило на свои места: за истекшие годы он прочно вошел в отечественную профессиональную лексику и научную периодику, а МВД России ежегодно проводит международные конференции полиграфологов.
Учитывая появление специализации КИПП – т.е. СПФИ и ОИП, в середине 2000-х годов Институт криминалистики ФСБ России впервые в стране ввел раздельную подготовку, соответственно, «кадровых» полиграфологов и «оперативных» полиграфологов (т.е. работающих в условиях ОРД и следственной практики). Появление СПфЭ неизбежно привело к появлению третьей категории специалистов – полиграфологов-экспертов.
В негосударственной сфере из-за отсутствия какого-либо правового регулирования применения полиграфа термин, которым именуют специалистов, выполняющих КИПП, пока не имеет особого значения. Для таких же специалистов, находящихся на государственной службе, необходимо наименование, адекватно отражающие их квалификационный статус. И хотя в различных регионах уже работают около тысячи полиграфологов, такой профессии в стране не существует: её нет в государственном реестре специальностей.
Поднятая в статье проблема терминологии метода КИПП еще весьма далека от успешного решения. И свежим примером терминологических трудностей, за которыми стоит обширный перечень вопросов методического, технического, организованного и иного характера, является «Инструкция об организации проведения психофизиологических исследований с применением полиграфа в уголовно-исполнительной системе», введенная в действие Приказом Минюста России от 25 мая 2011 г. № 165 [33]. Этом ведомственный нормативный акт одновременно использует… сразу два термина – и ПФИ, и СПФИ.

[Алексей Николаев]

Литература

1. Lombroso C. L’homme criminal. 2 ed. Vol. 1. Felix Alcan, edit. Paris, 1895.
2. Historical note: excerpts from “Crime: its causes and remedies” by Cesare Lombroso, 1911 // Polygraph. 1991. Vol.20. P.52.
3. Джемс В. Научныя основы психологии. – СПб.: «С-Петербургская Электропечатня», 1902. С.99.
4. Reid J.E., Inbau F.E. Truth and deception. The polygraph ("lie-detector") technique. Baltimore: The Williams & Wilkins Co., 1977. Р.2/
5. Там же.
6. Marston W. M. The lie detector test. – N-Y.: R. R. Smith, 1938. Р.12.
7. В 1914 году В. Марстону был 21 год.
8. Marston W. M. The lie detector test…, Р.12.
9. Lykken D. Tremor in the blood. Uses and abuses of the lie detector. – N-Y.: McGraw-Hill Book Co., 1981. Р.27.
10. Abrams S. A polygraph handbook for attorneys. Lexington Books, 1977. Р.20.
11. Там же.
12. Marston W. M. The lie detector test…, Р.53.
13. Reid J.E., Inbau F.E. Truth and deception: the polygraph (“lie-detector”) technique. Willams & Wilkins Co., Baltimore, 1966. P.v.
14. Криминалистика. Учебник / Под ред. Пантелеева И.Ф. – М.: Юрид. лит., 1984. С. 30.
15. Селиванов Н. А. Электроника в криминалистике. М.: Знание, 1969. С.47.
16. Злобин Г.А., Яни С.А. Проблема полиграфа // Проблемы совершенствования советского законодательства: Труды ВНИИ советского законодательства. М., 1976. Т.6. С.136.
17. Психология. Словарь / Под ред. Петровского А.В. и Ярошевского М.Г. – М.: Политиздат, 1990. С.97.
18. Платонов К.К. Краткий словарь системы психологических понятий. М.: Высшая школа, 1984. 248 с.
19. Подробнее см. – Холодный Ю.И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений. – М.: Мир безопасности, 2000. С.40-48.
20. Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная «детекция лжи»: академический курс. – Ярославль: Нюанс, 2004. 464 с/
21. Белых-Силаев Д.В. Примечание к статье // Юридическая психология. 2011. № 2. С.25/
22. Мягких Н.И. Современная организация специальных психофизиологических исследований при отборе кандидатов в органы внутренних дел // Сб. матер. уч.-метод. сборов специалистов-полиграфологов правоохранительных органов. – М.: МВД РФ, 2010. С.103-105; Селюкович А.Н. Роль СПФИ при профессиональном психологическом отборе в профилактике противоправных действий со стороны сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации // Сб. матер. меж.-нар. науч.-практ. конф. специалистов-полиграфологов органов внутренних дел. – Сочи: МВД РФ, 2011. С.145-148; и др.
23. Полиграф в России: 1993-2008 гг.: Ретроспективный сборник статей / Автор-сост. Холодный Ю.И. – М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2008. 177 с.
24. С публикациями по вопросам теории и практики СПфЭ можно ознакомиться на сайте – http://www.runc.bmstu.ru/polygraph/polygraph-articles.html.
25. Орлов Ю.К., Холодный Ю.И. Судебно-психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа: проблема допустимости // Вестник АЭБ МВД России. 2009. № 12. С.83-88; Холодный Ю.И. Трудности на пути внедрения в практику экспертизы с применением полиграфа // Там же. 2010. № 5. С.109-112.
26. Kholodny Y. Criminalistic diagnostic interrogation using a polygraph // Polygraph. 2007. v. 36. № 2. P.91-99; Холодный Ю.И. Криминалистические диагностические исследования с применением полиграфа // Криминалистика / под ред. А.Ф. Волынского, В.П. Лаврова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. С.302-317; Холодный Ю.И. Криминалистические исследования с применением полиграфа: достижения и перспективы // Проблемы современного состояния и пути развития органов предварительного следствия: Сб. матер. Всеросс. науч.-практ. конф.: В 3-х ч. – М.: АУ МВД России, 2010. Ч. 2. С.426-434.
27. Marston W. M. The lie detector test…
28. Mulbar H. Interrogation. – Charles C. Thomas Publisher, Springfield, Illinois, USA, 1951. 150 p.
29. Sullivan J. F. Gatekeeper. Memoirs of a CIA polygraph examiner. – Potomac Books, Inc. Washington, D.C., 2007. 273 p.; Nakayama M. Practical use of the concealed information test for criminal investigation in Japan // Handbook of polygraph testing / Ed. by M. Kleiner. – Academic Press, 2002. P.49-86.
30. Abrams S. A polygraph handbook…
31. Инструкция о порядке применения органами федеральной службы безопасности опроса с использованием полиграфа // Мир безопасности, 1999, № 7, июль, С.37-39.
32. Во время защиты в РАГС’е (1996 г.) Н.М. Степановым дипломной работы по тематике КИПП, академик Е.Н. Крылов, комментируя неадекватность термина «оператор полиграфа», остроумно заметил, что «оператором является оператор машинного доения: пристегнул корову – отстегнул корову. А за полиграфом стоит полиграфолог, поскольку объём его знаний и действий намного превосходит его сугубо операторские функции».
33. Инструкция об организации проведения психофизиологических исследований с применением полиграфа в уголовно-исполнительной системе // Российская газета. 24 июня 2011 г., пятница. № 135 (5511). С. 17.