О некоторых психологических и криминалистических аспектах психофизиологических ....

[Алексей Николаев]

О некоторых психологических и криминалистических аспектах психофизиологических исследований на полиграфе.
Память и её значение (статья первая)

Е.Е. Центров, доктор юридических наук, профессор
Московский государственный университет
им. М.В. Ломоносова


Аннотация: авторы статьи: «Так что же все-таки определяет полиграф?», упрекая других в невежестве, упрощенном подходе,
опираются сами в своих рассуждениях на неверные и недостаточные научные основания. Ошибочна их концепция памяти.

Ключевые слова: полиграф; психофизиология; теория угрозы; виды и функции памяти.

[Алексей Николаев]

Данная публикация навеяна той информацией, которую изложили в своей статье о полиграфе А.Б. Пеленицын, А.П. Сошников и О.В. Жбанкова. В заголовок они поставили вопрос: «Так что же всё-таки определяет полиграф?»1 Ответ на такой вопрос следует, очевидно, сформулировать с учётом тех основных проблем, которые он может помочь разрешить. Чаще всего необходимость в полиграфологическом исследовании возникает, когда появляется сомнение в правдивости, достоверности и полноте сообщаемых тем или иным лицом информации о расследуемом событии и своей причастности к нему. Кроме того, нередко при приёме на работу в коммерческие, финансовые структуры, в правоохранительные органы необходимо оперативно проверить не обладает ли данное конкретное лицо какими-либо негативными личностными особенностями, например, алкоголизмом, тягой к наркотикам, зависимостью к азартным играм и т.*п. Не скрывает ли проверяемый иных обстоятельств своей личной жизни, которые могут не соответствовать или препятствовать его работе в данном сегменте хозяйственно-финансовой и иной деятельности.
Полиграф или лайдетектор является тем специфическим прибором (инструментом), который в последние годы всё чаще используется для разрешения различного рода задач, возникающих в правоприменительной деятельности. И в этом качестве применяется не только для определения лжи - «детекции лжи», диагностики причастности лица к криминальному событию, но и для «детекции истины», обеспечивая возможность подтвердить истинность, правдивость сообщаемых сведений, установить непричастность конкретных лиц к расследуемому событию2, выявить оговор, самооговор и разрешить другие сложные ситуации, возникающие в процессе расследования преступлений.
Результаты исследований на полиграфе учитываются не только в оперативно-розыскной деятельности, но и включаются в доказательственную базу при установлении и обосновании в ходе следствия и в суде довольно существенных обстоятельств раскрытия и расследования преступлений, обеспечивающих установление истины по делу. Особенно важно, что и судебная практика всё чаще начинает признавать результаты исследования на полиграфе как одно из допустимых доказательств.
История признания и внедрения полиграфа в практику расследования повторяет историю появления и признания таких методов, инструментов, познавательных механизмов как антропометрия (бертильонаж), дактилоскопия, генотипоскопия (ДНК-анализ), проверка показаний на месте, которые далеко не сразу были признаны и внедрены в практику расследования. Применение полиграфа в процессе расследования преступлений и вообще в правоприменительной деятельности пока ещё не нормативировано. В предыдущем составе Государственной Думы была образована комиссия, которая занималась разработкой проекта Закона о полиграфе.
Напомним, процесс полиграфологического исследования опирается на фиксацию с помощью полиграфа изменений психофизиологических параметров (частота, фаза, амплитуда, форма, спектр) кожно-гальванических реакций, электрокардиограммы, фотоплетизмограммы, электромиограммы, показателей дыхания и т. п., которые возникают у испытуемого в ответ на используемые в тесте раздражители — сигналы-стимулы (слова, фразы, схемы, фото, картинки и т. п.).

[Алексей Николаев]

Стремление авторов статьи «Так что же все-таки определяет полиграф?» представить вместо различных теорий, объясняющих «природу психофизиологических реакций, регистрируемых в процессе тестирования на полиграфе (далее — ТнП)» (стр. 7), 3 другую, свою, как им представляется, более совершенную, понятно. Понятно, поскольку своя теория всегда верна, а другие уже априорно основаны на ложных предпосылках. При этом они с определенной долей иронии, пренебрежительно-снисходительно подвергают сомнению и критикуют теорию целенаправленного тестирования памяти (ЦТП), предложенную Ю.И. Холодным. Не нравятся им и такие теории, как теория информационной нагрузки, теория аффекта, теория угрозы наказания, теория активации следов памяти и др.
Авторы настолько уверены в своей правоте, что не опасаются быть некорректными, обвиняя других в легкомыслии, невежестве, предельном упрощении, «грубой примитивизации представлений», недостаточности биолого-психологического образования (стр.9-10). Подобное ведение научных дискуссий, вообще-то, строго говоря, считается недопустимым, поскольку порождает не стремление найти истину, а желание как можно сильнее уязвить, унизить оппонентов. Такая критика лишь порождает взаимную неприязнь и может расколоть сообщество полиграфологов на непримиримых противников, тогда как дальнейшее развитие этой отрасли знания и практики предполагает тесное содружество специалистов в решении наиболее важных её проблем.
Признавая, что память «действительно является тем фундаментальным феноменом, с участием которого развивается вся психическая деятельность человека (сознательная и бессознательная) и без которого такая деятельность была бы невозможна», авторы обсуждаемой публикации нивелируют затем значение памяти, утверждая, что «собственно процессы памяти не имеют непосредственной связи с теми механизмами функционирования вегетативной нервной системы, внешние проявления активности которых в виде физиологических изменений (реакций) мы регистрируем с помощью полиграфа. Дистанция между ними огромна...»(стр. 8) «Не следует всё-таки забывать, - пишется в статье, - что полиграфолог, прежде всего, имеет дело с физиологическими изменениями (реакциями), зарегистрированными полиграфом, и только на основе их анализа может делать свои выводы»(стр.9).
И если вчитаться далее в то, что пишут авторы, то память, по их мнению, — это совершенно неизвестная для науки область психики: «В целом ситуация с нашими знаниями о памяти сегодня примерно такая же, как с черными дырами и темной энергией в современной космологии или кварками в физике. Мы знаем, - пишется в статье, - что память существует, неплохо изучили её феноменологию, но практически до сих пор слабо представляем, как она устроена и функционирует изнутри. Мы не отрицаем, что роль памяти в психофизиологических исследованиях исключительно важна, но только не как конкретного фактора, с помощью которого можно управлять эффективностью этих исследований, а как общей основы, предопределяющей возможность какого-либо исследования психической деятельности человека вообще — в том смысле, что «человека без памяти» тестировать на полиграфе просто невозможно» (стр. 10). При этом термин «след памяти» объявляется упрощенным, механистическим. Предлагается не путать его с понятием «следовых процессов и их связью с памятью» (стр. 9). Здесь, очевидно, в статье упускается из виду, что любой следовый процесс заканчивается или должен закончиться образованием следа. В связи с такой сентенцией приходится напомнить, что термины «след памяти», «следы памяти» уже давно используются в научном обиходе в отечественной и зарубежной литературе по психологии и психофизиологии. И никто ещё не относил их к упрощенным, механистическим.4
И чтобы окончательно ослабить представление о функциональном значении памяти, в статье приводятся следующие результаты исследований психологов: «По данным психологов, специализирующихся в области юридической психологии, - отмечают авторы - около половины преступников не могут сколько-нибудь точно припомнить момент и детали преступления. То же самое происходит и с жертвами насилия». В статье содержится ссылка на эксперименты Элизабет Ловтус, один из которых посвящен «эффекту оружия». Суть его в том, что из лаборатории, у которой сидели участники эксперимента, вначале были слышны шум борьбы, крики и стоны, затем дверь распахнулась и выбежал человек с огромным «окровавленным» ножом в руке. Эти лица, пережившие стресс, ошибались при опознании мнимого преступника и могли воспроизвести намного меньше деталей, чем лица из контрольной группы. Как пишут авторы статьи, Элизабет Ловтус «вместе с коллегами удалось доказать, что воспоминания людей подвержены искажению, т.е. поставить под вопрос надежность свидетельских показаний» (стр.11-12).

[Алексей Николаев]

Поскольку вся эта и другая информация, содержащаяся в статье, опубликована и предназначена для криминалистов, стоит, очевидно, разобраться в достоверности и достаточности лежащих в её основе научных данных.
Сначала по поводу экспериментов Э. Ловтус. Они не оригинальны. На рубеже 19 и 20 веков подобные эксперименты проводили В. Штерн, А. Бине, Борет и другие. В частности, немецкий психолог Вильям Штерн на основе своих экспериментов пришёл к выводу, что «ошибочные свидетельские показания являются скорее правилом, чем исключением». Подобные эксперименты слишком далеки от реальной следственно-судебной практики и не могут воспроизвести те естественные условия, в которых формируются и сообщаются на допросе показания свидетелей и потерпевших. На дефектность подобных экспериментов в свое время обращал внимание основатель современной отечественной судебной (юридической) психологии А.Р. Ратинов. «В них отсутствовало, - писал он, - то особое отношение к происходящему и то состояние, связанное с дачей показаний в следственных и судебных органах, которые характерны для реального свидетеля … Лабораторный эксперимент, играющий большую роль в общей психологии, имеет ограниченные возможности в судебной психологии. Он должен служить лишь дополнением к изучению психических закономерностей в естественных условиях».5
В реальных ситуациях, при допросе, а также при тестировании на полиграфе, проводимых сразу же либо через непродолжительное время после происшедшего события, нужно учитывать, например, такое явление как реминисценция. Суть его в том, что под воздействием стрессовой ситуации, а также в силу образующегося в процессе восприятия того или иного события эмоционального, интеллектуального, физического напряжения, возможно даже запредельного психического перенапряжения субъект не в состоянии сразу вспомнить и воспроизвести все обстоятельства происшедшего. Нужно некоторое время, иногда довольно более или менее продолжительное, чтобы душевное равновесие стабилизировалось, а память обрела временно утраченную способность к воспроизведению. Задержка с воспроизведением воспринятого может быть объяснена и тем, что в механизмах памяти, её подсознательных структурах ещё не завершена обработка воспринятого материала. Кроме всего прочего, оценивая результаты лабораторных экспериментов, нужно также учитывать, что сама атмосфера и процедура допроса в отличие от обстановки эксперимента, нередко будирует, затрагивает, приводит в движение самые глубинные порой не всегда осознаваемые пласты памяти.
И совсем уже вызывает недоумение ссылка авторов на психологов, специализирующихся в области юридической психологии, по данным которых «около половины преступников не могут сколько-нибудь точно припомнить момент и детали преступления»(стр. 11). Такие данные очень и даже слишком далеки от реальной действительности. Что это за специалисты в области юридической психологии, какие преступления они изучали и как? Достаточно вспомнить ряд самых основных, чаще всего встречающихся преступлений, таких как экономические, хищения путем присвоения и растраты, мошенничество, вымогательство, карманные и квартирные кражи, грабежи, разбои, изнасилования. При этом можно выделить борсеточников, бандитов, нападающих и расстреливающих инкассаторов, лиц, совершающих хищения с использованием различных финансовых схем и банковских структур, и т.д. Если принять за истинные, приводимые в статье данные, то получается что почти половина из лиц, совершивших эти преступления, не помнит момент и детали своего криминального деяния в силу «забывания» травмирующих событий прошлого, в основе которых, как пишут авторы статьи, лежит действие механизма психологической защиты, называемого «вытеснением» (стр.11).

[Алексей Николаев]

Вопреки всем этим данным следственной практике и криминалистике известны многочисленные примеры, когда лица, совершавшие на протяжении длительного времени квартирные кражи, при выходе на место показывали не только где совершили преступление, но и вспоминали те потаённые места, в которых находили похищенные ценности и деньги. Такую же хорошую припоминаемость, что подтверждено следственными протоколами и видеоматериалами, демонстрировали при выходе на место (проверке показаний на месте) системные убийцы, маньяки. Например, маньяк-убийца Ряховский, орудовавший в Подмосковье на протяжении почти пяти лет, показал при проверке показаний на месте все места совершенных им убийств, как известные следствию, так и те места убийств, которые следствию до его показа известны не были.
Теперь о «забывчивости» жертв насилия. Ещё А.Р. Ратинов подчеркивал, что экспериментальными приёмами психологов невозможно исследовать психические явления, свойственные потерпевшим 6. Невозможно фактически и по нравственным основаниям экспериментально воссоздать реальную жизненную ситуацию криминального насилия. Специальными криминалистическими исследованиями с привлечением и анализом обширного массива уголовных дел выявлено своеобразие психических состояний, свойственных жертвам преступления. Возникающие под воздействием преступления страх, боль, физические страдания, желание освободиться от преступного посягательства или скорее его прекратить, возбуждение и напряжение, обусловленные борьбой, утрата ценностей, денег, большие финансовые потери, а в случаях совершения полового посягательства, кроме того, ещё и личностные, интимные переживания, создавая сплав различных, взаимосвязанных между собой эмоций и чувств, образуют сложное своеобразное состояние потерпевших. Бесспорно, такое состояние может обусловить определенные дефекты в восприятии, запоминании и воспроизведении информации потерпевшими. Если изложить коротко, то им свойственны, особенно в первоначальных показаниях, преувеличения даже о числе преступников и орудиях преступления, обобщенность, пробелы и пропуски, неточности при описании последовательности развития события. Нередко на первых допросах, особенно сразу же после происшествия, в результате ретроактивного, обратно действующего торможения (так это явление именуется в психиатрии и психологии — оно в определенной мере совпадает с реминисценцией) некоторые из потерпевших затрудняются в припоминании обстоятельств, предшествующих событию преступления. Под действием проактивного (предшествующего деятельности) торможения не могут сразу вспомнить последующие события. Особо грубые физические воздействия преступников (нанесение ударов в области головы, лица, переломы костей носа, причинение сильных болей и т.п.), сопровождаемые контузиями, сотрясениями мозга различной степени, потерей сознания, а также кратковременными состояниями оглушённости, могут привести к ретроградной или антероградной амнезии, т.е. частичному или полному выпадению из памяти пережитого события.7
Однако на основании этих данных неверно было бы делать вывод о непригодности получаемых от потерпевших сведений для установления истины по делу или о том, что они, как пишут авторы статьи, «не могут сколько-нибудь точно припомнить момент и детали преступления»(стр. 11). Потерпевшие обычно и в подавляющем большинстве своём дают точные и подробные показания о совершенном преступлении. Изъяны и пробелы в передаваемой ими информации, как правило, касаются лишь отдельных обстоятельств происшедшего, и нередко восполняются в процессе последующего припоминания на повторных допросах. И наоборот, эмоционально-напряженное состояние потерпевших может способствовать яркому, обостренному восприятию и запоминанию отдельных деталей совершенного преступления.

[Алексей Николаев]

Справедливости ради всё же стоит отметить, что у потерпевших действительно могут проявиться затруднения в припоминании. Они могут быть обусловлены нежеланием вновь возвращаться мысленно, т. е. осознанно к психотравмирующим обстоятельствам происшедшего, вытеснением пережитого различными информационно-насыщенными обстоятельствами личной жизни (новыми встречами, напряженной умственной работой, важными событиями). Однако всё это не обязательно ведёт к забыванию. Воспринятое под влиянием различных факторов отходит на второй план, вытесняется из осознаваемых, переживаемых структур памяти в более глубинные её пласты. 8
Нуждаются в корректировке и рассуждения авторов о том, что «у сложных живых организмов» в процессе эволюции при поступлении сведений о потенциальной угрозе выработались два вида реакций — борьба и бегство ( стр. 13). В ситуации опасности возникают по крайней мере ещё два состояния или возможного реагирования на неё. Когда избежать опасности путём бегства или борьбы невозможно и ситуация ужасна непредсказуемостью своих возможных губительных последствий, живое существо замирает, цепенеет, впадает в своеобразный ступор. Ч. Дарвин, описывая это состояние, отмечал: «... от ужаса волосы встают дыбом» 9. Пораженный леденящим ужасом такой ситуации человек в своих душевных переживаниях, как бы «ни жив, ни мертв». Такого рода переживания как раз и свойственны тем потерпевшим, которые в ситуации криминального посягательства не в состоянии оказать ему противодействие. Изучение следственной практики показывает, что у отдельных потерпевших в результате запредельного психического напряжения возникают временные, аффективного характера расстройства, сопровождаемые афазией - нарушением речи, когда человек лишается голоса, не может позвать на помощь, не в состоянии рассказать сразу о происшедшем.
Избежать отрицательных последствий опасной ситуации возможно и за счёт интеллектуального и психического противодействия насилию. Действенными могут оказаться не только уговоры, мольбы и слёзы, но и отвлечение или переключение внимания нападающего. Психиатры, например, советуют в момент проявления агрессии психически больным отвлечь его внимание на какой-либо предмет или событие. Практике известны примеры, когда жертве сексуального посягательства удавалось уговорить насильника переместиться в более комфортные условия и затем избежать опасности с помощью других лиц или в результате последующего изменения обстановки и характера ситуации.
Теоретические конструкции, опирающиеся на биологические представления об уходе от опасности путем «бегства или борьбы», авторы рассматриваемой статьи по существу основывают, возможно, не замечая этого, на теории угрозы, которую в самом начале статьи причислили к тем теориям, что «носят ограниченный характер»(стр.7). Чтобы была понятна некоторая ущербность этой теории, достаточно представить, как это подтверждено в экспериментах, способность компьютерной программы при тестировании на полиграфе отгадывать задуманные числа или выбранные карты. В этом тесте психофизиологические реакции отражают лишь то, что содержится на данный момент в памяти, и никоим образом не отражают описываемое в статье «стереотипное поведение психофизиологических систем организма в ответ на возникающую угрозу» (стр.13).

Возможно, авторы и правы, когда пишут, что «очень часто в упрощенном понимании многих российских полиграфологов, не имеющих достаточного биолого-психологического образования, такие сложные явления как память и эмоции превращаются в какие-то детские кубики, из которых они с легкостью конструируют всё, что им удобно» (стр. 9). Можно, конечно, писать и о том, что «ситуация с нашими знаниями о памяти сегодня примерно такая же, как с черными дырами и тёмной энергией в современной космологии»(стр 10). Однако всё же не стоит говорить или писать о феноменологии памяти только с позиций общего подхода «как общей основы», в том смысле, что «человека без памяти» тестировать на полиграфе просто невозможно» (стр. 10), и упускать из виду её специфические особенности и виды, которые уже давно изучены и описаны в психологии. Это отнюдь не кубики, а составляющие сложную многоуровневую функциональную систему взаимосвязанные элементы памяти. 10
В нашей публикации здесь можно лишь очень кратко, схематично перечислить самые основные виды памяти.
По сенсорной основе, модальности в соответствии с качеством рецепторов и анализаторных систем различают память зрительную, слуховую, обонятельную, вкусовую, тактильную (осязательную), температурную, болевую и др. Восприятие и запоминание может носить произвольный и непроизвольный характер. Непроизвольное запоминание происходит без специальных волевых усилий, когда то или иное событие либо его отдельные обстоятельства приобретают особую значимость для лица, вызывают у него стремление постичь внутренний смысл наблюдаемого явления, мотивы действий участвовавших в нём лиц.
В предметно-семантической классификации в зависимости от содержания запоминаемых объектов принято выделять четыре вида памяти: образную, вербальную (словесно-логическую), моторную (двигательную), эмоциональную. Образная память на основе зрительных, слуховых, обонятельных и др. представлений, впечатлений лежит в основе запоминания внешней картины происшедшего события, его различных обстоятельств и деталей. Моторная (двигательная) память связана с двигательными ощущениями и соответствующими реакциями внутренних, кинестетических, а также зрительных и иных рецепторов и позволяет сохранить и запомнить не только свои собственные движения и перемещения в процессе происходящего события, но и движения и действия других лиц.

[Алексей Николаев]

Вербальная или словесно-логическая память, которую можно обозначить и как память интеллектуальную, обусловливает запоминание и воспроизведение фраз, понятий, суждений, математических выражений, символов, формулировок, содержание разговоров, интонацию сказанного, текстов, логический путь размышлений, лежащих в основе того или иного вывода, умозаключения. В общей и судебной (юридической) психологии подчеркивается постоянное взаимодействие вербальной и образной памяти, их специфическая взаимосвязь. В различных видах памяти отражаются ещё и возрастные, индивидуальные и профессиональные различия.
Эмоциональная память сохраняет и способствует воспроизведению эмоций и чувств, связанных с переживанием тех или иных ситуаций, событий в жизни индивидуума, страха, радости, горя, болезненных ощущений и т.п. «Переживаемые человеком эмоциональные состояния, - пишет известный специалист в области исследования памяти, доктор психологических наук С. П. Бочарова — вызывают глубокую активацию корковых и подкорковых структур мозга, регулирующих через периферическую нервную систему различные соматические процессы: сердечно-сосудистые реакции, теплорегуляцию и др. Поэтому восстановление в памяти образов событий вызывает и соответствующие переживания, связанные с этими событиями в прошлом, и одновременно — в более или менее активной форме — соответствующие соматические изменения; покраснение или побледнение лица, тремор рук и др.».11 Иначе говоря, изменения в психофизиологических реакциях, фиксируемых при тестировании на полиграфе, обусловлены и связаны со всеми видами памяти, в том числе своеобразной связью эмоциональной памяти с другими видами памяти и отражением в психике человека соматических изменений, сопровождавших восприятие события.
У памяти есть осознаваемые и неосознаваемые структуры, сознательные и подсознательные механизмы. Память существует в активной форме, готовой к реализации в данный момент времени, и пассивной, т. е. латентной, которая может быть неосознаваемой, скрытой, не готовой к воспроизведению на осознаваемом уровне. Структуры памяти располагаются в различных, взаимосвязанных, в том числе глубинных её пластах. «Одна и та же информация может запоминаться разными способами, храниться в разных видах». 12 «Для запоминания большей части ситуаций вовлекается несколько систем памяти» 13. «...след памяти не имеет строгой локализации, а считывается с нейронов разных структур мозга в зависимости от обстоятельств». 14 «Можно представить, что след памяти, - отмечает доктор психологических наук Т.Н. Гриченко, - распределен по разным нейронам, находящимся в различных структурах, и его невозможно полностью «изъять». Например, обнаружено, что удаление области коры, при стимуляции которой у людей развивались определенные воспоминания, не отражается на возможности вызывать те же самые воспоминания раздражением другого пункта коры». 15
В психофизиологии в соответствии с осознаваемыми и неосознаваемыми структурами память подразделяется на декларативную (эксплицитную) и недекларативную (имплицитную). Декларативная память выражена осознаваемыми воспоминаниями и узнаванием прошлых событий. Недекларативная память хранит собрание неосознаваемых способностей к обучению, которые проявляются в умениях навыках, а также знании того, как надо действовать. Например, навыки письменной, устной речи, навыки вождения машины, профессиональные, криминальные навыки. 16
«В экспериментах по электростимуляции глубоких мозговых структур (У. Пенфильд, Д. Дельгадо, Н.П. Бехтерова и др.), - отмечает С.П. Бочарова, - испытуемые оставались способными активизировать некоторые давно забытые представления. В состоянии гипноза человек иногда может проявить давно утраченные навыки, например, воспроизвести свой детский почерк или свои детские рисунки. Такие данные были получены, например, известным психиатром К.И. Платоновым, работавшим в 20-30 годы» (К.К. Платонов, Занимательная психология. М. Молодая гвардия, 1964, с. 381). 17

[Алексей Николаев]

В припоминании воспринятого особая роль принадлежит ассоциативным связям различных структур памяти. Воспринятые события и предметы запечатлеваются в памяти в определенной связи между собой, а также в связи с впечатлениями и представлениями из прошлого и последующего опыта. Напоминание или воспоминание об одном из элементов этой связи является тем первым узелком, который способствует развертыванию в сознании и подсознании всей цепочки ассоциаций. Различаются ассоциации по смежности во времени, по смежности в пространстве, по сходству и контрасту. В процессе полиграфологического исследования, подбирая материал для тестирования, очевидно, следует учитывать особую значимость отдельных деталей и обстоятельств в пробуждении в памяти испытуемого ситуаций и общей картины происшедшего события. При этом, опираясь на ассоциативные связи, следует иметь в виду, что действенными являются связи достаточно близкие по родовым и иным признакам. 18
Существует ещё один специфический вид ассоциативной связи — синестезия. Суть его в том, что при раздражении одного органа чувств наряду со свойственными для этого органа чувств ощущениями возникают ощущения, соответствующие другим органам чувств. Например, звуковые переживания при восприятии цвета («цветной звук»), ощущения вкусовые, тактильные либо зрительные при восприятии звука, определённого набора цифр и т.*п. Подобного рода восприятия предопределяют специфичность сохранения их в памяти и могут проявиться при воспроизведении деталей и обстоятельств происшедшего события. 19
Все эти данные в очень сжатом виде приведены для того, чтобы показать возможности использования различных структур памяти при производстве полиграфологических исследований. Пессимистический взгляд на память авторов анализируемой статьи не соответствует данным и выводам специалистов в области психологии и психофизиологии. Ситуация со знаниями о памяти вовсе «не такая же, как с черными дырами и темной энергией в современной космологии» (стр. 10). Как пишет доктор биологических наук, профессор А.Н. Лебедев: «...психология — прежде всего психология памяти — благодаря междисциплинарным системным исследованиям, выполненным за последнюю четверть ХХ в., превращается в точную дисциплину, в науку со своими собственными законами, константами и расчётами, подобно физике, химии или генетике». 20
Рассмотренные представления авторов обсуждаемой статьи о памяти связаны с обоснованием ими концепции о «феноменологии внимания». По их мнению, вниманию принадлежит приоритетное, ведущее значение в возникновении и развитии психофизиологических реакций человека при тестировании на полиграфе. Ошибочным основаниям этих положений будет посвящена следующая статья.


Вестник криминалистики, Вып. 2(42)/2012, с. 22 — 30.

[Алексей Николаев]

Литература

1. См.: Вестник криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. Вып. 2(38).М.: Спарк. 2011. С.7-18.
2. Прозоров О.В., Бородина Н.Ю. Опрос с использованием полиграфа как форма «снятия» обвинения с непричастных (на примере работы с преступностью «за давностью лет») // Инструментальная детекция лжи — 15 лет на страже закона в России: итоги пройденного и перспективы развития. - Материалы международной научно-практической конференции (21-23 сентября 2009). - Казань. 2009. с. 103-105.
3. Здесь и далее по тексту ссылка на страницы «Вестника криминалистики. Вып.2 (38). М.: Спарк, 2011.
4. См., например: Кроль В.М. Психофизиология человека: Учебное пособие- СПб.: Питер — 2003, С.53; Психофизиология: Учебник для вузов / Под ред. Ю.И. Александрова — 3-е изд,, доп. и перераб. - Спб.:Питер, 2011, С.99 — 100; Трифонов Е.В. Психофизиология человека. Толковый русско-английский словарь. М., 2001. С.549. Как пишут Д. Нотон и Л. Старк «внутреннее отображение объекта (его след в памяти) является «составным» - это система признаков или, точнее, их следов в памяти... Следы памяти, соответствующие отдельным признакам, образуют целостное внутреннее отображение объекта благодаря тому, что они соединены между собой другими следами памяти...» См.:Восприятие. Механизмы и модели. ( Perception. Mechanisms and models - San Francisco. 1972). Издательство «Мир».М., 1974.С. 240.
5. Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. Учебное пособие. М.: 1967. С.28.
6. Указ. работа, С.28.
7. Следует всё же отметить, что при амнезии, что подтверждено клиническими наблюдениями и психофизиологическими исследованиями, возможно спонтанное восстановление памяти и реактивация следа памяти, естественно, если не произошло глубинного,объёмного поражения структур мозга. См. об этом: Психофизиология Учебник для вузов / Под ред. Ю.И. Александрова — 3-е изд,, доп. и перераб. - Спб.:Питер, 2011. С. 100-102.
8. Более подробно об этом см.: Центров Е.Е. Криминалистическое учение о потерпевшем. Изд-во Московского университета, 1988. С.99-124.
9. Цит. по работе: Психофизиология: Учебник для вузов / Под ред. Ю.И. Александрова — 3-е изд,, доп. и перераб. - Спб.:Питер, 2011. С. 134.
10. С позиции теории функциональных систем память трактуется как совокупность взаимосвязанных функциональных систем различного уровня иерархии, сформированных в процессе эволюции и в индивидуальном жизненном опыте. См.: Психология. Словарь / Под. общ ред. А.В. Петровского, М.Г Ярошевского. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1990. С 34.
11. Бочарова С.П. Психология и память. Теория и практика для обучения и работы. - Харьков.: Изд-во Гуманитарный центр, 2007. С. 53-54. По преданиям известно, что Наполеон Бонапарт отличал храброго воина от трусливого по тому, покраснел он или побледнел при звуке горна, зовущего в атаку. Покраснение лица у храброго воина выражает его внутреннюю готовность положить жизнь ради победы в предстоящем сражении. Стоит напомнить, что полиграфологическое исследование позволяет по определенным психофизиологическим реакциям судить о личностных особенностях испытуемого.
12. Кроль В.М. Цит. работа. С.57.
13. См.: Психофизиология. Цит. раб. С. 110.
14. См.: Психофизиология. Цит. раб. С.106.
15. Цит. раб. С. 104.
16. Психофизиология. Цит. раб. С.110-115.
17. Бочарова С.П. Психология и память. Цит. раб. С.91. См. также: Зуев-Инсаров Д.М. Почерк и личность, М.,. Издательство «СТ». 1993 С.21. В этой работе, изданной в конце 20-х годов прошлого века, Д.М. Зуев-Инсаров ссылается и на опыты, которые описывал в своей книге «Гипноз и внушение» В. Срезневский. С. 25. О фактах пробуждения (актуализации) в памяти свидетелей,потерпевших и др. лиц с помощью гипноза казалось бы забытых деталей и обстоятельств того или иного события см.: Образцов В.А. Собирание ориентирующей информации с помощью специалиста в области криминалистической гипнологии. // Криминалистика/Под ред. д-ра юрид.наук, проф. В.А. Образцова. - М.: Юристъ, 1997. С.312-319.
18. В этой связи в психологической литературе и публикациях по допросу нередко упоминается сюжет с «лошадинной фамилией» из рассказа А.П. Чехова, которую герой этого рассказа не мог вспомнить из-за слишком большой ассоциативной удаленности фамилии Овсов.
19. Лурия А.Р. Маленькая книжка о большой памяти. // Хрестоматия по психологии: Учеб.пособие / Сост. В.В. Мироненко; Под. ред. А.В. Петровского. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Просвещение, 1987. С. 194- 201.Не лишним будет напоминание и о таком явлении как эйдетизм — способность некоторых индивидов (эйдетиков) к сохранению и воспроизведению чрезвычайно живого и детального образа воспринятых ранее предметов и сцен. Эйдетический образ по своей чёткости приближается к подлинному восприятию реальных предметов. Эйдетик способен рассматривать такой образ и сообщать о деталях, которые до этого были не в поле его осознаваемого внутреннего видения. Эйдетизм чаще всего свойственен детям и проявляется лишь у некоторой небольшой части взрослых — у отдельных выдающихся мнемонистов, художников, музыкантов, нередко сочетаясь с синестезией. См. об этом: Психология. Словарь. Цит. раб. С. 454; Кроль В.М. Цит. раб. С.65-66; Восприятие. Механизмы и модели. Цит. раб. С. 260.
20. Психофизиология. Цит. раб. С.125

[Дойчев]

И.....что?
Доктор юридических наук прочитал нам лекцию по психологии памяти, добросовестно изучив перед этим соответствующую (подобранную "ассистентами"?) литературу. Опять все передернуто, опять переведено в плоскость "что тестируем - память или внимание?"
Ну что же, наверное, самое интересное - в следующей статье? Автор, наверное, усиленно штудирует психологию внимания?:)

[Алексей Николаев]

Для того, чтобы заявлять, что в статье Центрова "все передернуто", надо показать это на анализе текста его статьи. Центров проанализировал статью Сошникова и др. и показал, что авторы, "упрекая других в невежестве, упрощенном подходе, опираются сами в своих рассуждениях на неверные и недостаточные научные основания". Вы, уважаемый Дойчев, своего анализа статьи Центрова не привели. Кстати, доктор юридических наук Е. Центров с 80-хх гг. работает в области изучения показаний потерпевших, свидетелей, так что видимо, знает, о чем пишет.

[masha]

Кстати, доктор юридических наук Е. Центров с 80-хх гг. работает в области изучения показаний потерпевших, свидетелей, так что видимо, знает, о чем пишет.
Краткая справка об авторе статьи.
Центров Евгений Емельянович.
Доктор юридических наук, профессор, почетный профессор МГУ.
Основные направления научных исследований: личность потерпевшего, тактика проведения осмотра места происшествия, тактика проведения допроса, методика расследования изнасилований. Имеет большой опыт практической работы в следственных подразделениях прокуратуры. Е.Е. Центров соавтор нескольких изданий учебника и практикума по криминалистике.
http://www.law.msu.ru/node/7755


И.....что?
Доктор юридических наук прочитал нам лекцию по психологии памяти, добросовестно изучив перед этим соответствующую (подобранную "ассистентами"?) литературу.
Это не лекция, это анализ статьи. Несколько разные стилевые и целевые виды научной деятельности.

Опять все передернуто, опять переведено в плоскость "что тестируем - память или внимание?"
Приведите конкретные примеры «передергивания» в статье. Обсудим предметно.

Ну что же, наверное, самое интересное - в следующей статье? Автор, наверное, усиленно штудирует психологию внимания?
Да, Дойчев, согласна здесь с Вами – мне тоже не хватило психологической составляющей о психофизиологии памяти и внимания в статье.
Однако, хотелось бы отметить, что Центров Е.Е., являясь юристом и криминалистом, сделал анализ «статьи о внимании» в рамках своей компетенции. Проявив, тем самым, компетентность и профессиональную этичность. Анализ проведен строго в срезе криминалистики.

Вы, Дойчев, подняли важный вопрос о том, кто имеет право давать оценку уровню профессионализма.
Предлагаю перенести это в отдельную ветку.

[Дойчев]

"Анализа" статьи "Сошникова и пр." я не увидел. "Передернуто" одно, но главное - Пеленицын, не умаляя значения памяти, говорил о "пусковом" значении внимания при организации и проведении ПФИ. В этом, на мой взгляд (могу ошибаться, как, наверное каждый из нас, нет?:p) основной посыл статьи Пеленицына. Вместо того, чтобы рассмотреть именно это положение по существу, оппоненты опять принялись доказывать о приоритете "следов памяти" и т.п., хотя на это, в принципе, никто не покушался. Если в памяти нет "следов" события, то ложноположительное заключение полиграфолога будет именно ложноположительным - о чем тут спорить-то? Устал уже здесь цитировать соответствующие места статьи Пеленицына - читайте сами, только постарайтесь прочитать именно то, что написано.
Наверное, после следующей статьи, будет интереснее, ведь:

...Рассмотренные представления авторов обсуждаемой статьи о памяти связаны с обоснованием ими концепции о «феноменологии внимания». По их мнению, вниманию принадлежит приоритетное, ведущее значение в возникновении и развитии психофизиологических реакций человека при тестировании на полиграфе. Ошибочным основаниям этих положений будет посвящена следующая статья...
Думаю, здесь уважаемому доктору юридических наук будет труднее, так как здесь просто опыт "изучения показаний потерпевших, свидетелей" без опыта практического полиграфолога вряд ли поможет... Но, я думаю, помогут соратники по теории ЦТП?:) Лично я жду следующую статью с огромным интересом!

[masha]

"Анализа" статьи "Сошникова и пр." я не увидел.
Ну что тут скажешь… восприятие оно индивидуально.

"Передернуто" одно, но главное - Пеленицын, не умаляя значения памяти, говорил о "пусковом" значении внимания при организации и проведении ПФИ. В этом, на мой взгляд (могу ошибаться, как, наверное каждый из нас, нет?) основной посыл статьи Пеленицына.
Уважаемый Дойчев. О том, кто, где и какими приемами «передергивает» уже рассматривалось здесь - ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ С ПРИМЕНЕНИЕМ ПОЛИГРАФА: ПРИГЛАШЕНИЕ К ДИСКУССИИ (с) http://www.polygraphclub.ru/f/showthread.php?309-%D0%A2%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B5%D1%82%D0%B8%D1%87%D 0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5-%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%86%D0%B5%D0%BF%D1%86%D0%B8%D 0%B8-%D0%BA%D1%80%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D 0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0% B8%D1%85-%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D 0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B9-%D1%81-%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D 0%B8%D0%B5%D0%BC-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D 0%B0...
Повторяю. Мы читаем один текст, слушаем одни и те же речи, но слышим разное. Вот в чем суть наших расхождений. Если бы Вы подумали сами – что же на самом деле тестируем мы в момент ОИП, то рано или поздно самостоятельно, просто логически, пришли к памяти. А на деле происходит простое отрицание очевидных вещей.

Если в памяти нет "следов" события, то ложноположительное заключение полиграфолога будет именно ложноположительным - о чем тут спорить-то? Устал уже здесь цитировать соответствующие места статьи Пеленицына - читайте сами, только постарайтесь прочитать именно то, что написано.
Вот именно, так и есть. Нет следов в памяти – заключение ложноположительное. Именно. Просто подумайте сами об этом.

[Алексей Николаев]

Коллеги, давайте придерживаться обсуждения конкретных статей. Для других тем - иные ветки форума.