Об ошибочности концепции «феноменологии внимания» ...

[Алексей Николаев]

Е.Е. Центров

Об ошибочности концепции «феноменологии внимания» и особенностях механизма исследования на полиграфе
(статья вторая)

Аннотация: Во второй статье, посвященной проблемам полиграфологии, Е.Е. Центров отмечает, что его оппоненты - авторы статьи «Так что же все-таки определяет полиграф?» подменили восприятие вниманием. Не внимание предопределяет значимость сигнала-стимула, а его информационное содержание. В полиграфологическом исследовании необходимо учитывать закономерности образования психического следа.

Ключевые слова: полиграф; восприятие; внимание; психофизиологические реакции; психический след

[Алексей Николаев]

С авторами статьи «Так что же все-таки определяет полиграф?»1, очевидно, стоит согласиться, когда они обоснованно предостерегают от «предельного упрощения и грубой примитивизации представлений о сложнейших психофизиологических функциях и механизмах». Однако, упрекая других в упрощенчестве, «недостаточности биолого-психологического образования»(стр.9)2, они сами предлагают на первый взгляд оригинальное, но по существу простое решение. Как пишется в статье, ответ на вопрос «так что же является наиболее значимым среди множества известных существенных факторов, влияющих на результаты прикладных психофизиологических исследований?» - «на удивление прост». «Приоритетное, ведущее, пусковое значение ...в возникновении и развитии психофизиологических реакций человека под воздействием внешних и внутренних стимулов... принадлежит только одной» из психических функций - «вниманию»(стр. 12).
Обычно говорят, что это просто до гениальности. Однако, если разобраться повнимательнее, то это совсем другая простота. Авторы заблуждаются, когда утверждают, придавая приоритет вниманию, что «именно эта функция обладает выработанной в ходе миллионов лет эволюции непосредственной и устойчивой связью с функционированием вегетативной нервной системы организма, контроль активности которой по отдельным «внешним» показателям может осуществляться с помощью полиграфа»(стр.12). Неточной является и сентенция о том, что «... активность функции внимания и связанные с ней физиологические изменения (выделено нами Е.Ц.) - вот тот... универсальный механизм, который составляет основу практически всех известных методик использования полиграфа для оценки достоверности сообщаемых человеком информации» (стр.14).
И совсем уже происходит путаница причины и следствия, когда утверждается, что «...переключение внимания или изменение его уровня всегда сопровождаются предсказуемыми (!) изменениями в различных физиологических системах как по силе (величине) наблюдаемых реакций, так и по числу вовлекаемых физиологических процессов»(стр. 15). Стоит привести и ещё одно неверное положение: «Логика прикладной психофизиологии... здесь предельно проста, фундаментальна и непоколебима: чем выше значимость стимула, тем больше внимания привлекается к нему и тем большую физиологическую активацию (реакцию) он вызывает» (стр.15).
С этими и другими сентенциями относительно внимания, содержащимися в статье, можно было бы согласиться, если бы они отражали фактическое положение вещей и современные научные представления о внимании. Внимание — это, как отмечается в словаре по психологии, сосредоточенность деятельности субъекта в данный момент времени на каком-либо реальном или идеальном объекте (предмете, событии, образе, рассуждении и т.*д.).
Внимание изначально связывалось с осознанностью деятельности (В. Вундт, У. Джемс).3 Американский психолог Э. Титченер еще в 10-хх гг. прошлого столетия писал, что «внимание будет тем состоянием сознания, той степенью сознательности, которая обеспечивает нашему умственному труду лучшие результаты»4.
Российский психолог, один из создателей и крупнейший представитель экспериментальной психологии в России Н.Н. Ланге очень тщательно ещё в конце ХIХ и начале ХХ века рассмотрел различные теории внимания. Он отмечал, что «внимание, рассматриваемое объективно, есть именно не что иное, как относительное господство данного представления в данный момент времени: субъективно же, т.е. для самого субъекта, это значит быть внимательным, быть сосредоточенным на этом впечатлении»5. «Внимание, писал Ланге — есть некоторый процесс усиления или изменения восприятия, а не сама интенсивность последнего..., внимание есть именно некоторая реакция организма ради улучшения восприятия»6. Ссылаясь на Джемса Милля, Ланге отмечал, что «желание иметь известное воспоминание уже заключает в себе это воспоминание».

В истории развития психологических представлений о внимании был период, когда именно интенсивность исследований и использования понятий внимания привела психологов к весьма распространенному мнению о необходимости совсем уничтожить понятие внимания, поскольку оно ничего научного не выражает.7 Как отмечал доктор психологических наук Н.Ф. Добрынин, «чрезмерная распространенность этого понятия, его использование где нужно и ненужно, постоянное оперирование словечком «внимание», постоянные попытки всё объяснить наклеиванием простого ярлычка послужили причиной попыток совсем упразднить внимание». Обычно мотивировалось это тем, «что за данным понятием прячется всё, что угодно, что там, где мы не можем объяснить явление, мы просто апеллируем к термину «внимание»8. Составители «Хрестоматии по вниманию» А.А. Пузырей и В.Я. Романов в предисловии к ней, имея в виду понятие внимания, можно сказать пророчески весьма верно указывали: «Ни одна другая область современной психологии не обнаруживает с такой беспощадностью всей справедливости мысли о том, что незнание истории вынуждает бесконечно её повторять (причем, добавим мы, также и в части однажды уже осознанных и даже преодоленных тупиков и ошибок)».9
В современных представлениях психологии и психофизиологии о внимании учитывается следующее положение, высказанное С.Л. Рубинштейном: «Внимание своего особого содержания не имеет, оно проявляется внутри восприятия, мышления. Оно — сторона всех познавательных процессов сознания, и притом та их сторона, в которой они выступают как деятельность, направленная на объект. Мы внимательны, когда мы не только слышим, но и слушаем или даже прислушиваемся, не только видим, но и смотрим или даже всматриваемся, т. е. когда подчеркнута или повышена активность нашей познавательной деятельности в процессе познания или отражения объективной реальности. Внимание — это в первую очередь динамическая характеристика протекания познавательной деятельности: оно выражает преимущественную связь психической деятельности с определенным объектом, на котором она, как в фокусе, сосредоточена»10 С позиций современного системно-эволюционного подхода внимание в психофизиологии «рассматривается не как самостоятельный психический процесс, а как характеристика степени совершенствования межсистемных отношений в текущей деятельности»11.

[Алексей Николаев]

Из изложенного следует, что авторы обсуждаемой статьи заблуждаются, когда ставят внимание в один ряд с другими психическими функциями, отдавая ему при этом приоритетное значение. Внимание не является самостоятельным психическим процессом и не имеет своего особого содержания. Оно лишь характеризует степень и уровень осознаваемых компонентов психической деятельности. Роль внимания ограничена. Оно лишь сопровождает восприятие информации, используемой при тестировании. При полиграфологическом исследовании отнюдь не «активность функции внимания» определяет «физиологические изменения» (стр.14). И эти последние никоим образом не могут быть связаны с вниманием, его активностью, поскольку проистекают на неосознаваемом уровне и под воздействием соответствующих раздражителей - «сигналов» (стимулов). Внимание лишь сопровождает восприятие «сигнала» (стимула), содержащегося в тесте, и не предопределяет эффективность его воздействия. Сама обстановка полиграфологического исследования, та проблема или задача, которая при этом решается, различного калибра вопросы (нейтральные, значимые, контрольные, проверочные и т.д.), предварительная беседа настораживают, обостряют, концентрируют внимание испытуемого, поскольку затрагивают его жизненно важные или личностные интересы, иначе говоря, мотивируют активность его участия в процедуре тестирования.
Внимание имеет место и можно утверждать, что оно есть, когда оно направлено для лучшего восприятия содержания сигнала-стимула. Ошибочно процесс восприятия сигнала-стимула подменять понятием внимания. Не внимание определяет значимость сигнала-стимула, а наоборот значимость сигнала-стимула предопределяет внимание. И здесь суть не в известном споре, что было вначале яйцо или курица, а в самом понимании сущности внимания, которое осталось за пределами внимания авторов статьи. И далее, значимость сигнала-стимула определяется, повторим, не вниманием, а содержащейся в этом раздражителе информацией, её отношением к исследуемому событию, насколько в ней точно, достаточно близко, непосредственно представлены его важные детали, обстоятельства. Именно эта информация способна пробудить психический след, оставшийся после определенного события, по поводу которого и проводится тестирование.
В процессе полиграфологического исследования роль внимания не только ограничена, но и мала, поэтому не может быть столь существенной, как это представляется авторам обсуждаемой публикации. Раздражитель в виде сигнала-стимула, содержащего информацию, лаконичен, обычно не развернут. Роль внимания ограничена лишь пределами его восприятия и констатацией на фоне иных не значимых, нейтральных вопросов. Затем этот сигнал может восприниматься или не восприниматься на уровне не только сознания, но и подсознания, как значимый или не значимый именно для данного конкретного лица. И далее воздействие предъявляемой информации уже не только на осознаваемом, но и, главным образом, на подсознательном уровне зависит от наличия или отсутствия соответствующих следов в памяти, а также в других структурных элементах психики и соматической организации испытуемого. Если тестовый сигнал для данного лица значим (соответствует событию, обстоятельствам и деталям), то уже независимо от его внимания, сознания, воли и даже интеллекта влияет на пробуждение, активацию имеющегося в его психике следа, выдавая причастность к проверяемому событию за счёт соответствующих психофизиологических реакций. Утверждение авторов статьи, что «логика прикладной психофизиологии... здесь предельна проста, фундаментальна и непоколебима: чем выше значимость стимула, тем больше внимания привлекается к нему и тем большую физиологическую активацию (реакцию) он вызывает» (стр.15 и 14), как раз и лишено необходимых для подобного логического заключения фактических оснований. Повторим снова: психофизиологические реакции проявляются напрямую, без влияния внимания, и определяются лишь значимостью, информационной насыщенностью соответствующего сигнала-стимула. Поэтому ошибочно писать о зависимости от внимания значимости стимула и вызываемой им большей или меньшей физиологической активации (реакции). Полиграф фиксирует не уровень внимания, а уровень психофизиологических реакций, возникающих в результате предъявления соответствующих тестов.12 Внимание в данном контексте - излишняя теоретическая конструкция, та ненужная «прокладка», которая лишь вуалирует сущность механизма полиграфологического исследования.
С позиции понимания внимания как психического явления, связанного с осознаваемой стороной деятельности, ошибочно рассматривать активность внимания на подсознательном уровне. В статье пишется о действии «механизмов внимания на неосознаваемом уровне, пока ещё практически не изученных». Как считают авторы, «...в состоянии сна сохраняется определенный уровень внимания и контроля за обстановкой... несмотря на существенную двигательную активность во сне, люди обычно не падают с кровати... организм на подсознательном уровне сохраняют способность фокусировать внимание на значимых стимулах...»(стр. 16-17). Увы, объяснение этому явлению совершенно иное. Безопасное состояние во время сна обеспечивается не вниманием, а совершенно иными структурами функциональной системы организма, осуществляющими соответствующий контроль за внешней обстановкой, конкретной ситуацией и внутренним состоянием организма. Отключение контроля этой системы за ситуацией во время бодрствования приводит и к отключению внимания. Известны нередкие случаи гибели находящихся за рулём транспортного средства людей, которые засыпали по причине усталости, недосыпания, состояния алкогольного, наркотического опьянения и т. п. Известный российский психолог П.Я. Гальперин указывал на определенное соотношение внимания и контроля: «Не всякий контроль есть внимание, но всякое внимание есть контроль... Процесс контроля, выполняемый как развернутая предметная деятельность, есть лишь то, что он есть, и отнюдь не является вниманием»13

[Алексей Николаев]

Несколько отступив от содержания обсуждаемой статьи, следует отметить, что позиции «теории внимания» (оговоримся, её авторы полагают более адекватным использование термина «модель», но сами ни тем ни иным термином свои теоретические конструкции не обозначают) оказываются настолько привлекательными, что начинают использоваться даже специалистами-полиграфологами при всём вполне объективном скептическом к ней отношении. Так, Л.Г. Алексеев в своей содержательной монографического характера работе, посвященной методологическим аспектам психофизиологии детекции лжи, ссылается на «принципиально иное, - как он пишет, - использование феномена внимания, предложенное В.В. Коровиным». В предтестовой части процедуры исследования на полиграфе, как описывает её Л.Г. Алексеев, В.В. Коровин предложил в ходе свободной беседы с испытуемым «обеспечить фиксацию внимания на предмете предстоящего обсуждения или на тех вопросах, которые возможно будут предъявлены испытуемому. При этом совсем не обязательно их предъявлять в действительности. Достаточно обозначить тему, на которую будут поставлены вопросы. Не требуя ответов испытуемого, последовательно перечисляя темы и указывая значимость каждой из них, которая в свою очередь определяется спецификой конкретной ситуации, достаточно иметь возможность фиксации эмоционального состояния, чтобы установить зону наибольшей эмоциональной чувствительности испытуемого. Последующее предъявление вопросов по выявленной значимой теме раскрывают причину её особой эмоциональной значимости».14
Если взглянуть на всё это с позиции криминалистики, то можно увидеть, что здесь проявляется не «эффект внимания», а эффект влияния используемых, предъявляемых фактических сведений, информации. С точки зрения методологии полиграфологии наверное возможно упоминание при этом «не только феноменов произвольного и непроизвольного, но и постпроизвольного внимания». Однако по сути опять же причина этого явления кроется не во внимании и не в манипулировании вниманием. Здесь происходит своеобразное предъявление в необычной для исследования на полиграфе форме (в виде беседы) различной, в том числе и значимой для испытуемого информации, которая с этим лицом обсуждается и непосредственно связана с фактической, доказательственной стороной исследуемого события. Внимание как было, так и остаётся в качестве сопровождающего при восприятии используемой информации. По существу, это более рациональный способ воздействия (в криминалистике принято называть его тактическим приёмом), дополняющий, изменяющий традиционную процедуру полиграфологического исследования и предваряющий непосредственное тестирование. Примерно то же самое происходит и при допросе, когда следователь вначале своими вопросами, не предъявляя ещё доказательств или даже их предъявляя, пробуждает в психике, сознании допрашиваемого понимание обоснованности имеющегося в отношении его подозрения о причастности к расследуемому событию, или оснований, если это потерпевший или свидетель, позволяющих судить о ложности сообщаемых или сообщенных сведений. Внимание лица сосредоточено на теме допроса и фактических основаниях, которыми располагает следователь. Но здесь, как и в предваряющей тестирование беседе, главным будет не внимание, поскольку его сосредоточенность, направленность предопределяется самой процедурой, обстановкой допроса, а значимость той информации, которая при этом используется. Различие лишь в том, что при предваряющей тестирование беседе её результаты фиксируются либо могут фиксироваться на полиграфе. Следователь же может судить о психическом, эмоциональном состоянии допрашиваемого, его искренности, правдивости сообщаемых им сведений лишь по некоторым, и далеко не всегда надежным внешним признакам.
При разработке приёмов полиграфологического исследования, познании, понимании и объяснении механизма, лежащего в его основе, очевидно, необходимо кроме знания общей психологии, психофизиологии учитывать ещё данные судебной (юридической) психологии и криминалистики. В частности, разработанные в криминалистике и судебной психологии особенности формирования показаний допрашиваемых лиц (восприятия-запечатления криминального события, его деталей, обстоятельств, запоминания-сохранения и воспроизведения всего того, что было воспринято) позволят более обстоятельно судить о конкретных фактах, сведениях, которые целесообразнее всего использовать в зависимости от личностных особенностей, психического состояния, фактического и процессуального положения испытуемого (просто свидетель он, или свидетель-очевидец, потерпевший-жертва насильственного преступления, либо жертва финансового, мошеннического, иного посягательства, подозреваемый или обвиняемый, совершивший конкретного вида криминальное деяние) и особой значимости их именно для данного конкретного субъекта.
При этом целесообразно учитывать и данные о закономерностях, изучаемых и уже установленных криминалистической наукой, исходные положения криминалистического учения о следах, взаимосвязи объектов следообразования.15 Криминалистическое следоведение, например, исходит из того положения, что не только преступник оставляет следы, но и на нём самом остаются следы от обстановки места происшествия, контакта с потерпевшим и использованными орудиями и средствами. Каждый из объектов следообразования (субъект преступления, обстановка, т. е. материальная среда, в которой совершается преступление, потерпевший/предмет посягательства, орудия и средства преступления) в процессе криминального события может выступать не только в роли объекта воздействовавшего, следообразующего, но и одновременно в роли объекта, воспринявшего воздействие, следовоспринявшего. Каждый из них может быть одновременно объектом как отражаемым, так и отражающим, идентифицируемым и идентифицирующим. Рассмотрение процесса взаимодействия объектов в динамике, движении, переплетении взаимных следов как раз и создаёт полную картину преступного события, представление о его механизме, обстоятельствах и деталях, которые целесообразно, а порой и обязательно следует учитывать и использовать при исследовании на полиграфе.

[Алексей Николаев]

Криминалистическое следоведение учитывает не только следы материальные, но и идеальные. Идеальные следы — тот образ, та картина криминального и иного события, которая была воспринята в момент происшествия и запечатлелась в памяти, сознании или подсознании конкретного лица. Так, в психике виновного в связи с совершенным им преступлением помимо его воли и желания остается неизгладимый психический след, как отражение воздействия происшедшего криминального и иного события, как своеобразная психическая реакция, глубокое психическое переживание происшедшего события. По выражению выдающегося российского психолога, основоположника российской нейропсихологии Александра Романовича Лурия, психический след предопределяет реальную возможность «диагностики причастности» лица к совершенному преступлению16. Как отмечал А.Р. Лурия, «Преступление всегда связано с сильным аффектом... мы должны пытаться найти не только внешние следы и вещественные доказательства (отпечатки пальцев, пятна крови, вещи преступника, оставленные на месте преступления), но и обратить также серьёзное внимание на те следы от преступления, которые сохранились в самом преступнике, в его психике. Эти следы столь же ощутимы и объективны, как и любые следы внешней среды».17
Феномен психического следа обусловливает эффективность тактических и иных, в том числе с использованием полиграфа приемов, направленных на пробуждение в психике лица переживаний, связанных с совершенным им преступлением.
Психический след, образующийся у субъекта после криминального деяния, особенно если оно было тяжким или впервые совершенным, можно рассматривать как то глубокое, всеобъемлющее возбуждение, которое может охватывать, а нередко полностью охватывает, затрагивает все основные элементы функциональной системы психики и вообще всего организма: эмоциональную, интеллектуальную, волевую, мотивационную сферы, его чувства, нравственную и иные основы личности, восприятие, память. В психическом следе отражаются своеобразные чаще всего временные изменения, относящиеся к динамической стороне психической деятельности субъекта, его темпераменту, характеру. Изменения в сфере психики сопровождаются изменениями в работе сердечно-сосудистой, дыхательной систем, электропроводимости кожи и других биоэлектрических и вегетативных показателях, которые повторяются в психофизиологических реакциях, фиксируемых на полиграфе.
Образующееся в психике возбуждение может сопровождаться подлинно аффективными проявлениями, в определенной мере дезорганизующими психическую деятельность не только в процессе того или иного события, но и в больший или меньший промежуток времени после него. В эти периоды в результате доминирующего влияния охватившего психику возбуждения могут проявиться значительные изменения сознания, нарушение интеллектуального и волевого контроля, утрата самообладания, нетипичное поведение. Вопреки так называемому «феномену психологической защиты», стремлению избежать разоблачения и наказания лицо может действовать не в соответствии со своими личными интересами. Особо острые переживания тяжких последствий происшедшего события могут вызвать у лица суицидальные побуждения. В средствах массовой информации, например, промелькнуло сообщение о том, что молодой мужчина покончил с собой, не вынеся переживаний и угрызений совести в связи с осознанием своей вины за смерть ребёнка, которого сбил на дороге, управляя автомобилем. Нередки случаи, когда виновный, не выдержав нравственных переживаний в связи совершенным преступлением, ночных кошмарных снов и т. п., приходит в правоохранительные органы через малый или значительный промежуток времени с повинной, сообщая о своей вине. Другой специфической закономерностью являются проявление у виновного, так называемых, «улик поведения». Суть их в том, что виновный, особенно тот, кто совершил преступление впервые, ведет себя неадекватно ситуации и поэтому своим поведением, психическими реакциями выдает свою причастность к криминальному событию. У него может проявиться боязнь задержания, он насторожен, излишне подозрителен. Ему кажется, что за ним ведётся наблюдение. И наоборот, он может быть весёлым, что-либо напевать тогда, как другие переживают случившееся. Он может уклоняться или отказываться идти туда, где лежит тело убитого человека, находится орудие преступления, и т. п.
Можно напомнить и такой феномен как «Синдром Раскольникова», гениально описанный Ф.М. Достоевским в романе «Преступление и наказание» - особое, почти непреодолимое тяготение к месту совершения преступления. Преступник стремится к тому месту, где совершил преступление, идет к нему, хотя все это чревато для него возможностью разоблачения. Им движет доминирующее психическое возбуждение, определяя его поведение даже вопреки осознаваемому желанию избежать наказание. Здесь проявляется психический феномен, который называется актуализацией переживаний.18 Суть его в том, что криминальное событие нередко оставляет настолько яркий эмоциональный след в психике лица, что его неодолимо тянет туда, где всё происходило. Данный феномен обусловлен неудержимым желанием вновь пережить происшедшее во всех перипетиях борьбы, её эмоционального накала, страсти, преодоления сопротивления жертвы.
В последние годы выявлен еще один психологический феномен, который присущ серийным преступникам. Особенно это характерно для сексуальных насильников, сексуальных маньяков, серийных убийц. У них нередко проявляется неудержимое стремление к совершению последующего или нескольких последующих преступлений на том же самом месте или вблизи того места, где было совершено одно из последних либо предыдущих преступлений. Такой субъект испытывает почти непреодолимое желание к повторению сексуального насилия, убийствам, нападению на других потерпевших в том же районе, в том же доме и даже в том же подъезде или одном из соседних подъездов того дома, где он совершил одно из предыдущих преступных посягательств. Заметим, и действует он при этом вопреки опасности быть задержанным и наказанным.19
Различного рода переживания, специфические психические состояния свойственны и лицам, совершившим иного рода преступления. Например у мошенника их появление может быть связано не только с удовлетворением от удачно проведенной финансовой или иной операции и приобретением какой-либо денежной суммы, но и с переживанием некоторого торжества, своего интеллектуального превосходства над теми лицами - «лохами» в его понимании, - которых удалось провести.
Все эти явления и предопределяют тот психический след, который выявляется в процессе полиграфологического исследования за счет фиксации изменений в психофизиологических реакциях организма испытуемого. Психическое состояние, психические переживания, возникающие у субъекта в связи с совершенным криминальным деянием, специфичны для каждого конкретного вида преступления. В них отражаются, могут отражаться, частично изменяя их проявление, личностные особенности лица, его жизненный, профессиональный, криминальный опыт. 20

[Алексей Николаев]

А.Р. Лурия писал об аффекте преступления, о сильном аффекте, неизгладимом психическом следе, всегда связанном у лица с совершенным преступлением. В полиграфологии эти положения обозначены как теория аффекта. Разумеется можно их называть теорией аффекта и рассматривать её наряду с другими теориями. Только при этом всё же следует иметь в виду, что данный психологический феномен никоим образом не связан с вниманием и излагаемой авторами обсуждаемой статьи «феноменологией внимания». Он является реальным, соответствует действительным фактическим основаниям, которые предопределяют необходимость их обязательного учета в процессе полиграфологических исследований. Полиграфологическое исследование позволяет выявить эмоционально-интеллектуальную сопровождающую запечатленного в психике лица, его памяти и иных структурных составляющих психики психического следа и делать на основе соответствующих данных вывод о возможной причастности либо непричастности конкретного лица к определенному криминальному событию.
Теоретические изыски «феноменологии внимания», которые излагаются в обсуждаемой статье, основаны на заблуждении, уводят в сторону от познания истинного механизма полиграфологического исследования. Вопреки здравому смыслу и данным психологии и психофизиологии они ориентируют оператора-специалиста, эксперта-полиграфолога на необходимость учёта внимания, как пишется в статье «спланированного управления переключением или усилением/ослаблением внимания испытуемого» (стр.17). Однако в реальной практике надо манипулировать не вниманием, а подбирать при тестировании на полиграфе раздражители: стимулы-сигналы, которые бы в наибольшей степени соответствовали криминальным и иным ситуациям, их обстоятельствам, деталям, оставившим соответствующие следы в памяти субъекта и других структурах его психики, нервно-психической, соматической составляющей его организма. Используемый сигнал-стимул зависит не от внимания. Повторим, внимание лишь сопровождает восприятие стимула, не предопределяет и не может предопределять эффективность его воздействия. Стимул должен быть значимым только для данного субъекта-испытуемого и нейтральным для всех остальных. Нужно, чтобы он включал в себя специфическую информацию, основывался на таких деталях, фактических данных, которые бы выделяли происшедшее событие из ряда других и отражали особенности способа совершения исследуемого криминального посягательства. При этом следует учитывать, что воздействие сигнала-стимула может затрагивать хранящиеся в психике, её памяти осознаваемые и неосознаваемые пласты, уровни, энграммы (в широком понимании смысла этого термина), которые могут быть ассоциативно связаны с иными жизненными ситуациями, не совпадающими с той, что тестируется. 21
В статье пишется, что «в ответ на предъявляемые стимулы, мы не определяем ни ложь, ни «знания виновного», ни эмоциональный отклик, ни состояние (в терминологии отдельных исследователей - «идеальные следы») памяти. Мы просто оцениваем относительную величину реакции (физиологической активации), которая указывает на то, что уровень внимания во время теста к одним стимулам был выше, чем к другим...» (стр.15).
Полиграф действительно фиксирует уровень, величину, изменение физиологической реакции испытуемого в ответ на используемые в тесте различного характера раздражители, содержащие ту или иную информацию. Однако это только часть полиграфологического исследования и в ней далеко не вся правда. Если посмотреть далее, то можно увидеть, что на основе этих данных, сравнении их с используемой информацией, с учётом динамики всего процесса тестирования, примененных методик и личностных особенностей испытуемого оператор получает возможность сделать вывод о степени информированности проверяемого лица о каком-либо событии или его деталях, диагносцировать возможную причастность данного конкретного лица к происшедшему событию. Отметим, что на этот счёт имеются более крайние мнения. Так, Л.Г. Алексеев в упоминавшейся работе о психофизиологии детекции лжи по существу приравнивает полиграф к детектору лжи. «Практикующие полиграфологи, - пишет он, - называя детектор лжи полиграфом, совершают подмену понятий... Задача проверки искренности испытуемого или попытки скрыть истину — типичная задача детекции лжи, а полиграф в рамках этой задачи выполняет функцию детектора лжи... Детектор лжи это не только, а главное не столько полиграф, сколько сложная анализирующая система, в которой полиграфологу отводится решающая роль, а полиграф — всего лишь прибор для регистрации и измерения, правда, специально приспособленный под решение задач детекции лжи» 22

[Алексей Николаев]

Можно не соглашаться с этим мнением, оспаривать его, заявлять о некоторой его противоречивости и неконкретности. При этом всё же стоит знать, что современные полиграфологические комплексы, в том числе на основе «анализа когнитивных вызванных потенциалов мозга человека», проводимых с использованием электроэнцефалограммы (ЭЭГ) и анализаторов, обеспеченные соответствующей методологической базой и квалифицированными специалистами, обычно позволяют с высокой степенью достоверности и надежности определять детекцию лжи или истины, т. е. истинность или ложность сообщаемых сведений. 23
Однако при всей благожелательной, положительной оценке возможностей полиграфа, следует иметь в виду, что его использование должно быть обусловлено добровольным согласием лица на проведение исследования. Полученный в результате полиграфологического исследования результат является, как правило, вероятностным и не может быть положен в основу того или иного решения, как доказательство, решающее и к тому же не подкрепленное достаточной совокупностью собранных улик. Также следует учитывать, как показывает изучение практики использования полиграфа, что пока ещё в виду разных обстоятельств, в том числе и из-за недостаточной профессиональной подготовки специалистов полиграфологов (полиграфистов) некоторая часть полиграфологических заключений оказывается ошибочной.24
Достоверность, надежность полиграфологического исследования определяют многие факторы. Л.С. Алексеев, очевидно, прав, отмечая, что нельзя память рассматривать как единственный атрибут физиологического тестирования, нужно при этом учесть «множество ещё более сложных и важных факторов и явлений, сопровождающих процесс психофизиологического эксперимента: когнитивных, ассоциативных процессов, феноменов реминисценции памяти, мотивационных компонентов, индивидуальных особенностей, регулирующих функций человеческого мозга и ЦНС в целом...»25

Вестник криминалистики, М., Спарк, Вып. 3(43), С. 9 - 19


Сведения об авторе: Центров Евгений Емельянович, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры криминалистики юридического факультета. Заслуженный профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, 119991, г. Москва, ул. Лебедева, д.15.

[Алексей Николаев]

Литература

1. См.: Вестник криминалистики. М., 2011 Вып. 2(38).М.: С.7-18.
2. Здесь и далее по тексту ссылка на страницы «Вестника криминалистики. М. 2011 Вып.2 (38).
3. См.: Хрестоматия по вниманию /Под ред. А.Н. Леонтьева, А.А. Пузырея и В.Я. Романова. - М 1976.
4. Там же, С.26.
5. Там же, С. 103.
6. Там же, С.116-117.
7. Например, в тезисах своего доклада на IХ Международном психологическом конгрессе в Йене (1925) известный датский психолог Эдгар Рубин высказал точку зрения о том, что «слово внимание является в большинстве случаев излишним и вредным», «представление о внимании характерно для наивного реализма. В психологии оно становится источником псевдопроблем». Хрестоматия по вниманию. Там же. С.144-145
8. Добрынин Н.Ф. О теории и воспитании внимания./ Хрестоматия по вниманию., С.243-244.
9. Хрестоматия по вниманию, С.7. В обсуждаемой статье на стр. 15 пишется, что «В прикладном плане очень важно, что феноменология функции внимания изучена достаточно хорошо». С сожалением приходится констатировать, что этот тезис, судя по содержанию статьи, не соответствует действительности.
10. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. / Хрестоматия по вниманию. С.230.
11. Психофизиология. учебник для вузов / под ред. Ю.И. Александрова. 3-е изд., доп. И перераб. Спб, 2011. С. 179. Заметим, что У..Джемс и ряд современных ученых (У. Найссер, Д.Хохберг) тоже не относят внимание к психическим процессам, рассматривая его как результат естественных преднастроечных, или предваряющих эффектов в континууме деятельности. См. Хрестоматия по вниманию,С. 176. В свете этих данных утверждение в статье, «что феноменология функции внимания изучена достаточно хорошо» (стр.15), применительно к тому как это понимается авторами статьи, более, чем сомнительно. То, что накоплено психологией о внимании, предполагает вопреки предлагаемому авторами статьи его пониманию осторожное, взвешенное использование этого понятия и в тех границах, которые соответствуют его смысловому значению.
12. Сила воздействия раздражителя фиксируется и измеряется не вниманием, а системой приборов полиграфа. Приведём пример из обыденной нашей жизни: зависит ли повышение или понижение артериального давления, а это своеобразный элемент психофизиологических реакций организма, от нашего внимания? Разумеется, как правило, нет. Мы можем субъективно ощущать, чувствовать некое неблагополучие в нашем организме, но артериальное давление от этого нашего внимания к нему не изменяется и независимо от него фиксируется соответствующим прибором.
13. Гальперин П.Я. К проблеме внимания. // Хрестоматия по вниманию. С. 223; Он же. Лекции по психологии: учебное пособие для студентов вузов. - М., 2002. С. 280. «Внимание, - отмечал А.Я. Гальперин, - нигде не выступает как самостоятельный процесс... не имеет своего отдельного, специфического продукта. Его результатом является улучшение всякой деятельности, к которой оно присоединяется... В настоящее время за рубежом, да и у нас, начали отождествлять внимание с уровнем «бодрствования» или «активации». Но это лишь... означает невольное признание своего неумения расшифровывать внимание в его собственном содержании». См.: Хрестоматия по вниманию. С. 221.
14. Алексеев Л.Г. Психофизиология детекции лжи. Методология. М., 2011. С. 69-70.
15. См. более подробно: Центров Е.Е. Следы как отражение взаимосвязи объектов и их связи с происшедшим событием // Вестник криминалистики / М., 2002, Вып 1 (3). С.32-36; Крылов И.Ф. Криминалистическое учение о следах. Ленинград. 1976. Криминалистика: учеб / Отв. ред. Н.П.Яблоков. - 3-е изд. - М.:. 2005. С. 230-256; Центров Е.Е. особенности использования сведений о закономерностях, изучаемых криминалистикой, в процессе раскрытия и расследования преступлений// Вестник криминалистики / М., 2011. Вып 3 (39) С.13-21.
16. Лурия А.Р. Психология в определении следов преступления. - Научное слово. М, 1928, № 3.
17. Лурия А. Р. Там же. С. 82. Теоретические концепции и экспериментальные исследования А.Р. Лурия послужили основой формирования феноменологической базы нейропсихологии и выработки системы методов нейропсихологической диагностики, известных в мировой науке как «батарея луриевских методов». Им был разработан, испытан в течение пяти лет в лаборатории экспериментальной психологии, созданной при Московской губернской прокуратуре, способ исследования аффективных реакций, аффективных следов, сохранившихся от преступления в психике преступника. Этот способ получил название «сопряженно-моторная методика».Его работа была переведена и издана за рубежом на английском языке. Разработанный им прибор, получивший в зарубежной литературе название психограф, позволял исследовать отражение аффективных реакций виновного одновременно в речевых и двигательных процессах. Надо было на каждое слово ряда словесных раздражителей ответить в порядке свободной ассоциации другим словом и одновременно нажать на пневматический ключ пальцами правой и левой рук. Соответствующее эмоциональное состояние определялось по речевым данным и изменению (длительности, формам) двигательных реакций. Экспериментами было отмечено, что при желании скрыть аффективную реакцию на раздражитель возникала ещё более сильная вторичная аффективная реакция. См. об этом: Психология. словарь / под. общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. - М.:, 1990. С.197-198, 372; Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений. дисс... канд. юрид.наук. М., 1998. С.37, 44-45
18. В связи с этими фактами можно сделать вывод о том, что в психической организации имеются механизмы, которые побуждают к действиям, поведению, связаны с реакциями, не согласующимися с осознаваемыми мотивами, и влияют на поведение человека, нередко независимо от его волевых усилий, помимо его желания, потребностей, предопределяя те или иные его поступки, вопреки казалось бы естественному стремлению избежать определенной угрозы наказания, осуждения и т.п. Этот психический след находится не только в памяти, но и за её пределами, побуждает к поведению, действиям, не согласующимися с личностно-осознаваемыми потребностями, мотивами. Изменения в психофизиологических реакциях, фиксируемые на полиграфе, отражают в первую очередь не ту угрозу, о которой пишут авторы статьи (стр.13), а образовавшийся в результате криминального события и запечатлевшийся в психической и соматической, психофизиологической системе организма психический след.
19. Центров Е.Е. Закономерности криминалистики и особенности использования сведений о них в процессе расследования преступлений.// Современное состояние и развитие криминалистики. Совместный российско-украинский проект. Сб. науч. тр. / под. ред. Н.П. Яблокова и В.Ю. Шепитько. Харьков, 2012. С. 27-41.
20. В силу особого рода переживаний, специфического психического состояния, образовавшегося у субъекта в момент либо в процессе совершения преступления, психический след может сохраняться длительное время. Практике исследований на полиграфе известны подтверждающие данное обстоятельство примеры. Так, в 1958 году в штате Мэн США по ходатайству общественных организаций решался вопрос о реабилитации некоего субъекта, осужденного в 1924 году за убийство к пожизненному заключению. Высказывалось мнение о его осуждении в результате судебной ошибки. По настоянию губернатора штата был проведен опрос с применением полиграфа. Психофизиологические реакции, зафиксированные на полиграфе, подтвердили причастность осужденного к совершенному им убийству. См. об этом: Белюшина О.В. Указ. соч. С.114. Данный пример свидетельствует и о том, что психофизиологические проявления, фиксируемые на полиграфе, не обязательно связаны с переживанием угрозы наказания. Данный субъект уже был наказан, отбывал наказание.
21. В данном контексте энграммы понимаются не в узком, а широком смысле — это те уровни, пласты психики, те изменения, в которых отразились внешние или внутренние воздействия на психику человека.
22. Алексеев Л.Г. Указ. соч. М., 2011. С. 52. См. также: Варламов В.А. Детектор лжи. 2-е изд. - М.:, 2004.
23. См.: Исайчев Е.С., Исайчев С.А., Насонов А.В., Черноризов А.М. Диагностика скрываемой информации на основе анализа когнитивных вызванных потенциалов мозга человека // Проблема. Национальный психологический журнал. 2011, № 1(5) 2011. С.70-77. Отметим, что авторы этих экспериментов, хотя и ссылаются на зарубежный опыт, однако всё же когнитивная составляющая процедуры их проведения опирается на разработанный и апробированный А.Р. Лурия метод, суть которого в дополнении ассоциативных реакций регистрацией двигательных реакций — фиксацией времени нажатия на соответствующие ответу кнопки пальцами левой или правой руки. Такое дополнение процедуры исследования, очевидно, усиливает пробуждение когнитивной составляющей, поскольку включает необходимость смыслового анализа принимаемого при этом решения.
24. Китаев Н.Н., Архипова А.Н. Результаты опроса на полиграфе не могут иметь статус уголовно-процессуальных доказательств. // Российский следователь. 2010, № 3. С. 5-7.
25. Алексеев Л.Г. Указ. соч.. С. 52.

[masha]

Хочется выразить благодарность автору статьи за системный анализ проблемы такого психического процесса как внимание.

В своей статье профессор Центров Евгений Емельянович гораздо глубже и основательней подошел к изучению процесса внимания, чем авторы статьи, посвященной концепции внимания - "подлинного механизма возникновения физиологических реакций у человека в процессе тестирования" (с).

Отдельно хочется отметить, что известный юрист профессор Центров, профессор кафедры криминалистики, проанализировал материал глубже, чем некоторые авторы, склонные выдавать чужие достижения за свои. И уж точно глубже некоторых юристов, считающих себя специалистами, а порой и экспертами по полиграфу.

Центров - один из немногих юристов, который системно рассмотрел процесс внимания в преломлении специфики ПФИ, в отличии от некоторых "коллег" в области юриспруденции, которые кроме необоснованной личностно-ориентированной «критики» общеизвестных научных концепций (просто по незнанию) и укрепления собственных амбиций никакого конструктива в развитие научного обоснования ПФИ не вносят.
Спасибо автору за научный анализ.

[Алексей Дубровский]

Аппарат рассудочного мышления базируется на данных долговременной памяти и процессах сенсорно-моторного повторения. Повторение создает временную шкалу, которая определяет последовательность событий. Именно сенсорно-моторное повторение формирует базис возможности формирования причинно - следственных связей в аппарате рассудочного мышления.