Л.М.Балабанова СУДЕБНАЯ ПАТОПСИХОЛОГИЯ.

[masha]

Балабанова Л.М. Судебная патопсихология Д., 1998 как раз по теме гл. 13.2.
Источник: http://azps.ru/hrest/48/7523463.html

(c) http://yurpsy.fatal.ru/files/ucheb/balab/13.htm

13.2. Зарубежные теории испытаний на полиграфе

В течение всей столетней истории практического применения психофизиологического метода «детекции лжи» специалисты неоднократно предпринимали попытки дать естественнонаучное объяснение и теоретическое обоснование тех сложных процессов, которые происходят в психике и организме человека в ходе этой процедуры.

Существующие в настоящее время за рубежом теоретические концепции можно разделить, по данным Ben-Shkahar G., Furedy J. (1990), на два основных класса:

теории, в основе которых лежат мотивационные и эмоциональные факторы как важнейшие детерминанты психофизиологической организации функций человека;

теории, базирующиеся на когнитивных факторах.

По мнению экспертов Конгресса США, проводивших специальное изучение комплекса вопросов, связанных с использованием проверок на полиграфе, наиболее признанная в настоящее время теория заключается в следующем: лицо, подвергаемое тестированию с помощью полиграфа, боится проверки, и этот страх порождает выраженные физиологические реакции в том случае, «когда данное лицо отвечает ложно». Данная теория, получившая название теории угрозы наказания и относимая к первому из указанных выше классов, по-видимому, берет свое начало в экспериментах Моссо.

Пытаясь полнее раскрыть суть этой теории, Линн Мэрси, бывший президент (1982-1984) Американской ассоциации операторов полиграфа (ААП), писал, что «... основная теория полиграфа заключается в том, что при определенных обстоятельствах вопросы, истина в отношении которых может иметь губительные последствия для конкретного субъекта, будут активизировать симпатическую нервную систему и вызывать физиологические изменения, которые могут быть зарегистрированы, измерены, проанализированы». По этой причине автор считает, что если человек действительно осознает себя виновным в содеянном, то, даже если он ответит утвердительно на поставленный вопрос и признает себя виновным, все равно будет зарегистрирована физиологическая реакция.

Если же, продолжает автор, «в ответ на вопрос субъект должен лживо отрицать свое соучастие в преступлении, страх раскрытия истины (поскольку он знает ее) вызовет изменения в функциях каждой из систем, измеряемых и фиксируемых полиграфом, и позволит наблюдать оператору физиологические реакции, которые (предполагаемые теоретически и демонстрируемые эмпирически сотнями тысяч проверок на полиграфе) могут быть соотнесены с ложью».

Как считает Л. Мэрси, при правдивом отрицании своего участия в совершении противоправных действий «кризис сокрытия истины будет отсутствовать», и симпатическая нервная система не будет активирована поставленным вопросом. При этом отсутствие реакции, по мнению автора, должно означать, что субъект говорит правду, что вызывает вполне оправданные сомнения других исследователей.

Несколько иную трактовку «теории угрозы наказания» дает Р. Дэвис, который считает, что «физиологическая реакция будет следствием реакции избегания, которая имеет малую вероятность подкрепления». Автор допускает, что «физиологическая реакция ассоциируется с состоянием неопределенности».

Вышеуказанная «теория угрозы наказания» вызывает скептическое отношение у противников использования полиграфа, которые полагают, что, «согласно этой теории, полиграф скорее измеряет страх перед проверкой, чем ложь как таковую».

Кроме того, вызывает сомнение точка зрения Мэрси о единственно предопределяющей роли симпатической нервной системы в развитии психофизиологических реакций в ходе испытаний на полиграфе. Известно, что далеко не все изменения в организме, происходящие на психофизиологическим уровне, обусловлены действием именно этой составляющей вегетативной нервной системы: например, часто наблюдаемое при испытании на полиграфе снижение частоты сердечных сокращений, возникающее в ответ на предъявление опрашиваемому лицу значимых для него вопросов, определяется реакциями не симпатической, а парасимпатической нервной системы (В. Яниг, 1985).

Помимо сказанного, «теория угрозы наказания» создает большие трудности в объяснении высокой результативности модельных исследований - например, проводимых в лабораторных исследованиях тестов с отгадыванием задуманного числа или выбранной карты (Дж. Хэссет, 1981), - где полностью исключена угроза за сокрытие информации от экспериментатора.

Кроме того, в тех случаях, когда удавалось убедить испытуемых в отключении полиграфа (реакции регистрировались телеметрически), никакого существенного ослабления выраженности реакции не наблюдалось, что позволяет усомниться в том, что процесс «детекции лжи» является функцией «реакции избегания угрозы наказания».

Вместе с тем необходимо отметить, что, невзирая на высказанные выше замечания, «теория угрозы наказания» находит некоторое экспериментальное и весомое прикладное подтверждение: как свидетельствуют эксперты Конгресса США, вероятность выявления скрываемой информации методом специальных психофизиологических исследований в реальных условиях закономерно выше, чем в лабораторных.

Кроме «теории угрозы наказания» к этому же классу «теорий полиграфа» относят еще несколько концепций. В основу одной из них были положены хорошо известные отечественным психологам взгляды академика Лурии, высказанные им в начале 20-х годов. Обобщив огромный экспериментальный материал в процессе изучения состояния аффекта у преступников, он пришел к выводу, что совершенное преступление, осложненное необходимостью скрывать «состояние психической травмы», «...создает у преступника состояние острого аффективного напряжения; это напряжение, весьма вероятно, преувеличивается потому, что субъект находится под страхом раскрытия совершенного им преступления: чем серьезнее преступление, тем выраженное аффект и тем больше опасность его раскрытия, и, следовательно, тем сильнее этот комплекс подавляется...

…Такое напряжение, несомненно, является одним из серьезнейших факторов в признании преступником своей вины. Признание служит преступнику средством избежать следов аффекта, найти выход из создавшегося напряжения и разрядить аффективный тонус, который порождает в нем невыносимый конфликт. Признание может уменьшить этот конфликт и возвратить личность, в определенной степени, к нормальному состоянию, именно в этом и заключается психофизиологическая значимость этого признания» (А. Р. Лурия, 1932).

Идеи Лурии были трансформированы американскими исследователями в так называемую теорию конфликта, которая устанавливает, что выраженные физиологические сдвиги будут наблюдаться, когда «будут активированы одновременно: тенденция говорить правду и тенденция лгать относительно рассматриваемого инцидента» (G. Н. Barland, D. С. Raskin, 1973).

В целом, «теория конфликта» согласуется с некоторыми экспериментальными данными. Так, некоторые исследователи, высказываясь в поддержку этой теории, указывают, что «вызванное конфликтом возбуждение во время лжи может быть охарактеризовано как тормозящее, связанное с активацией парасимпатической нервной системы» (П. Heslegrave, 1982). Однако большинство специалистов признают, что «теория конфликта» достаточно уязвима, и предостерегают от далеко идущих выводов, считая, что конфликт можно спутать с реакциями, «вызываемыми личными эмоциональными проблемами» (R. С. Davis, 1961).

Более того, с позиций «теории конфликта» не поддается объяснению широко известный факт возникновения больших реакций при предъявлении психически значимых стимулов, когда от испытуемого вообще не требуются ответы (так называемый молчаливый тест - silent-test) и практически исключается сама возможность возникновения конфликта.

Завершает «мотивационно-эмоциональный класс» теоретических концепций условно-рефлекторная теория, фундаментом для которой послужили принципы, открытые И. П. Павловым при изучении высшей нервной деятельности. Эта теория основана на том, что эмоционально значимые вопросы вызывают сильную физиологическую реакцию, в силу того что они обусловлены прошлым опытом проверяемого (Ben-Shkahar). Эта теория еще более уязвима, чем «теория конфликта», потому что дать приемлемое объяснение психофизиологическим реакциям на ложь -в ходе лабораторных экспериментов, где процент детекции весьма высок, не представляется возможным.

Общим недостатком теорий «мотивационно-эмоционального класса», по мнению ведущих зарубежных специалистов, являются сложности при объяснении значительной успешности детекции лжи в «мягких» условиях, когда у испытуемых нет высокой мотивации избегать обнаружения лжи, когда вообще не требуется лгать, когда испытуемые не пытаются скрывать значимую информацию и даже когда испытуемые не подозревают, что их реакции регистрируются полиграфом.

В определенной мере указанный недостаток пытаются устранить теории, основывающиеся на «когнитивных факторах», связанных с восприятием и переработкой стимулов, предъявляемых испытуемому в тесте с применением полиграфа.

(1)

[masha]

(2)

К ним относится так называемая теория активации, согласно которой «детекция происходит из-за различной активационной силы предъявляемых стимулов» (Barland G. H., Raskin). Для эксприментального обоснования этой теории привлекают введенное Д. Ликкеном в 1959 году понятие «знание виновного». Его суть заключается в том, что признак преступления будет иметь особое значение только для виновного субъекта, вызывая более сильный ориентировочный рефлекс, чем на другие признаки, не связанные с преступлением. Для субъектов, которые не осознают себя виновными, «все темы равны и вызывают обыкновенные ориентировочные рефлексы, которые будут угасать при повторениях» (LykkenD., 1874).

Именно этим и определяется «когнитивный элемент» теории активации, где ставится акцент на том факте, «что индивид что-то знает, чем на его эмоциях, страхах, обусловленных ответах или лжи» (Веп-Shkahar). Результаты экспериментальных исследований, .направленные на подтверждение теории активации, основываются, как правило, на регистрации кожно-гальванического рефлекса (КГР) - единственного физиологического показателя, в отношении которого зарубежные исследователи могли применить объективную количественную оценку наблюдаемых реакций.

В целом эта теория хорошо согласуется с результатами многих исследований, проводимых в данной области. В частности, применение теории активации позволяет понять причины существенных различий в эффективности выделения психически значимых стимулов при различных уровнях мотивации.

Теория активации не нашла широкого признания у операторов полиграфа. По мнению ведущих специалистов в этой области Дж. Рейда и Ф. Инбау, эта теория может быть признанной только при проведении лабораторных экспериментов, поскольку в реальных условиях «угроза наказания подавляет эффект бдительности и внимания, найденный в лаборатории».

Проводя в лабораторных условиях эксперименты по исследованию реакций на нейтральные и значимые стимулы, израильские психофизиологи Веn-Shkahar G. и Lieblich I. эмпирически установили, что «психофизиологическая детекция зависит от относительной частоты значимых стимулов в группе, предъявляемой испытуемому в ходе испытания на полиграфе». Для объяснения обнаруженного эмпирического правила исследователи предложили так называемую дихотомизационную теорию, согласно которой лица, которые выбрали «определенный (значимый) стимул, проявят независимые процессы привыкания к двум классам стимулов (нейтральным и значимым)».

Создатели теории Либлич, Бен-Шахар и другие надеялись, что разработанные на ее основе методические принципы позволят в дальнейшем группировать последовательности стимулов по степени сложности и, определяя закономерности привыкания субъекта к каждой из групп, устанавливать их субъективную значимость. Однако в ходе своих экспериментов исследователи столкнулись с определенными противоречиями.

Во-первых, эта теория предсказывает, что в ситуации, когда значимые и нейтральные стимулы равновероятны, их разделение психофизиологическим способом было бы невозможно. Однако в большинстве исследований, использующих такие исходные условия, кожно-гальваническая реакция (КГР), вызванная значимыми стимулами, была больше, чем вызванная нейтральными стимулами.

Во-вторых, было установлено, что редко предъявляемые значимые стимулы вызвали более выраженные реакции КГР, чем нейтральные стимулы, предъявляемые в тех же условиях.

В целом, дихотомизационная теория весьма далека от реальных испытаний на полиграфе и может быть применима лишь к ограниченному кругу лабораторных задач.

Рассмотренными выше пятью «теориями полиграфа» не исчерпываются попытки зарубежных ученых и специалистов создать надежную теоретическую основу метода специальных психофизиологических исследований (СПФИ). В частности, канадский исследователь Р. Хеслгрейв предложил четыре теории для объяснения психического напряжения во время лжи.

Теория количества информации определяет, что более высокое напряжение во время лжи происходит потому, что больше информации (истинной и ложной) привлекает внимание и активируется в процессе лжи.

Теория возвращения затруднений устанавливает, что ложная информация является более трудной для возвращения, чем истинная, и это усиливает возбуждение.

Теория новизны гласит, что возрастание психического напряжения происходит из-за новой ассоциации непривычного ложного ответа с вопросом. В конце концов, Хеслгрейв приходит к выводу, что наиболее плодотворной, с его точки зрения, является теория конфликта. С начала 60-х до конца 80-х годов было предложено около 13 теорий для объяснения, почему люди острее реагируют, когда они лгут. Однако, по оценке доктора Г. Барленда, научного руководителя Института полиграфа Министерства обороны США, ни одна из них не дала объяснения по всем полученным фактам. К такому же выводу пришли в 1990 году и ведущие специалисты Израиля и Канады, которые констатировали, что ни один из теоретических подходов не способен охватить весь объем данных.

Поэтому в сложившейся в 90-х годах ситуации разработка теории испытаний выдвигается на первое место среди вопросов, стоящих на современном этапе при применении полиграфа в специальных целях. По оценке экспертов Конгресса США, сделанной еще в 1983 году, для создания всеобъемлющей теории полиграфа прежде всего необходимо проведение фундаментальных исследований, основанных на новейших достижениях психологии, физиологии, психиатрии, медицины и нейронаук.