ПРИМЕР ИЗ ПРАКТИКИ

Д. С. Ошевский: Наравне с уже упомянутыми «экспертизами» в нашей практике встречаются и другие, не менее впечатляющие.
Приведу пример. Эксперту К. были заданы вопросы: «Могли ли малолетнему М. «присниться» обстоятельства совершенных в отношении него отчимом действий сексуального характера, о которых он давал показания? Можно ли сделать вывод о правдивости показаний ребенка, данных в рамках допросах?..» Эксперт К. сделал вывод: «...С психологической точки зрения
сны могут не только рассказать о внутренних переживаниях ребенка, но и объяснить его поведение. Как в кошмарах, так и в добрых снах, зашифрована информация, которая поможет разобраться в том, что происходит в жизни ре-
бенка... Невозможно взять из памяти то, чего там нет... Таким образом, как правило, ребенок, рассказывая свой сон, только подтверждает, что данные психотравмирующие события с ним происходили на самом деле». Отвечая на
второй вопрос, эксперт К. сделал следующий вывод: «Невербальный язык (телодвижения, мимика) ребенка позволяет сделать вывод о том, что он переживал данные события в реальной жизни... В поведении ребенка нет те-
лодвижений, которые использует человек, говорящий неправду». Это напоминает некий фантастический некачественный фильм, но, к сожалению, данные действия и такие «экспертизы» существуют в реальности и попадают в уголовные дела. У следователя должна присутствовать, в первую очередь, критичность мышления. У него всегда есть возможность обратиться за консультацией в государственные экспертные учреждения. Информация
и телефоны обозначены на их официальных сайтах.

В случае «угадывания» такими «экспертами» результата следствия, могли ли подобные экспертизы быть признаны в суде как достоверное, допустимое, относительное доказательство?

Е. Г. Дозорцева: Использование ориентирующих методов, например, применение «признаков реальности» М. Штеллера и Г. Кенкена, может повысить вероятность правильного решения. Но в среднем возможность такого решения составляет около 70%. Можно ли в экспертизе пренебречь остальными 30%, если речь идет о судьбе человека? Авторы этого метода и
большинство исследователей считают, что нет. Экспертизу на таких методах строить нельзя. А экспертиза, в которой использовались не экспертные методы и методики, не соответствует требованиям ФЗ № 73 и просто не может быть экспертизой. Соответственно, и выводы не являются экспертными, а лишь субъективным мнением конкретного лица.

— 2020 год внес изменения, наверное, во все сферы деятельности. Коснулись ли эти изменения деятельности экспертов? Допустимо ли проведение психологических экспертиз дистанционно? Если нет, то почему?

Е. Г. Дозорцева: Экспертизы дистанционно мы не проводим. Исследований, подтверждающих надежность подобного варианта производства экспертиз, сегодня нет. Какие искажения данный способ может внести, мы можем
только предполагать. Но в нашем Центре развивается телемедицина, наши коллеги психиатры и мы консультируем экспертов из других регионов через видеосвязь в сети Интернет.

— Регулируется ли в настоящее время деятельность экспертов? Если да, то кем?

Д. С. Ошевский: Мы ожидаем изменений в законодательстве, необходим закон, регулирующий деятельность и государственных, и негосударственных экспертов.

В своей работе следователи часто испытывают дефицит времени. Несмотря на это, следователь не может себе позволить расписаться в собственной некомпетентности, узком кругозоре или отсутствии критичности мышления,
сообщив, что не знает, на какие вопросы отвечает та или иная экспертиза, или использовать фейковое экспертное мнение в качестве доказательства по делу. Ответственность за назначение экспертизы, которая по факту таковой
не является, несет, безусловно, следователь как должностное лицо. А «эксперт», принявший к производству, выполнивший ее и присвоивший
своему субъективному мнению статус экспертного, должен понимать возможность уголовной ответственности за такую «подмену понятий» и
введение в заблуждение следователей. Следственный комитет России в этом случае как минимум несет финансовые убытки за оплату такой «работы», а как максимум – оплачивает реабилитацию участника уголовного процесса
и восстанавливает свою репутацию.

Одно ясно точно: современная практика расследования уголовных дел требует консолидации усилий экспертного сообщества и следственных органов с целью избежать ошибок в доказательной базе и установления истины по уголовному делу.